Му-Му 2.0 Страсти по Тургеневу

На одном из просторных Московских проспектов в огромном ярко-синем доме из стекла и бетона, стремительно уходящем ввысь, и подпирающем голубое бездонное небо расположилась инвестиционная компания «Омега». Грозная владелица компании Глафира Андреевна Гурская, которую ее многочисленная «челядь» (в простонародье офисный планктон) с опаской и легким трепетом называла «Барыней». Сын ее жил в Лондоне, а дочь вышла замуж и уехала в Америку. Дети быстро выросли и с преогромной радостью вырвались из удушающей и липкой удавки Барыни, ее повсеместного опостылевшего нудного контроля и опеки. Со временем ее жизнь плавно перетекла в скучающую и скупую старость, как по форме, так и по содержанию. Дети ее не навещали вовсе, ограничиваясь короткими поздравительными сообщениями, да и то по большим праздникам. Внуков она не видела ни разу, и доподлинно неизвестно знали ли они вообще о существовании Барыни, или нет, а сама Барыня ни разу о них не упоминала, и не известно помнила она о них или нет. Ни в какие «заграницы» она давно не выезжала, а по стране ездила крайне редко, да и то по самым важным и неотложным делам. Ее уединенная жизнь пожилой финансовой императрицы стремительно неслась к скупой и скучающей старости. День ее не радостный и ненастный, давно прошел, а вечер ее был чернее ночи. Утро Барыни и всего головного офиса компании поражало всех его обитателей ужасающим постоянством. Смотрящие из многочисленных окон здания назначенные дежурные «сурикаты», высоко вытянув шеи, зорко высматривали большой двор компании. Завидев выходящую из персонального автомобиля Барыню, они условным сигналом, резкими взмахами руки и округленными от дикого животного ужаса глазами, подавали общий сигнал вселенской тревоги. Все живые существа, получив сигнал, немедленно прятались во все потаенные места офиса. Иной раз даже казалось, что аквариумные улитки ускорялись и, оставляя липкие следы на стекле, спешили спрятаться под камнями от недобрых глаз Барыни. Лишь отдельные отчаянные храбрецы, испытывая злодейку-судьбу, смело ныряли под свои рабочие столы, и, путаясь в проводах от компьютеров, переставали на время дышать. Барыня надменно шла по пустому коридору и величественно созерцала пустые офисы. На входе в аналитическую группу она остановилась напротив небольшого кабинета. В большом глубоком кресле сидел мужчина двенадцати вершков роста и богатырского телосложения. Закинув свои руки за голову, он положил свои ноги на стол. Перед ним сменяя друг друга в слайдовом режиме, пробегали яркие графики финансовой активности различных проектов. Заложив ногу на ногу, он поудобнее уселся в кресле. На Барыню он не обращал абсолютно никакого внимания, словно кривые экспоненты графиков были ему дороже собственной жизни. Барыня гневно посмотрела на него и шагнула к небольшому кабинету, но потом, словно что-то вспомнив, махнула рукой и пошла дальше. Из всей «челяди» ведущий аналитик Олег Герасимов был самым замечательным лицом не только аналитического отдела, но и всего офиса. И причиной того являлись не только богатырский рост парня, его недюжинная сила и врожденная глухота. Само появление его в центральном офисе уже являлось легендой всей компании. Барыня взяла его из одного из провинциальных офисов в российской глубинке. Однажды Барыня со всей силой своей дотошной недоверчивости ко всему, что имеет наглость дышать, проверив отчет провинциальных офисов, обнаружила, что один из офисов приносит солидную финансовую прибыль. Причем не просто прибыль, а прибыль постоянную и девственно чистую. Если что-то и могло порадовать Барыню, так это именно ноли чистой прибыли. По такому случаю Барыня настолько расщедрилась, что отправила управляющему подарок – настольный письменный прибор из красного дерева. Но офис подарком не ограничился, и продолжал исправно накачивать деньгами центральный офис. Деятельность провинциалов отличалась редкостным постоянством, и вскоре управляющему просто некуда было девать настольные приборы. Наконец, Барыня решилась и отправилась лично посмотреть на это чудо финансовой природы. Когда ее «божественные» туфли от Шанель вступили на территорию «колониального» владения, весь имеющейся в ее поле зрения персонал, прекрасно осведомленный и «до слёз» заинструктированный москвичами, дружно разбежался по местным пристройкам. Управляющий широко повел руками, встречая «высокое» начальство, и пригласил Барыню в офис. Единственный, кого обнаружила Барыня на рабочем месте, и был Олег Герасимов, мирно развалившийся в кресле и водрузивший ноги на рабочий стол. Барыня, окатив свирепым взглядом управляющего, ткнула пальцем в пространство кабинета, указывая на мужчину. - Это же форменное свинство! Сраженный столь пространной оценкой человеческого достоинства управляющий шумно выдохнул и расплылся в дежурной улыбке. - Не извольте беспокоиться, Глафира Андреевна, это наш уникум. Гений так сказать, местного разлива. - Гений? – возмутилась Барыня. - Точно так, Глафира Андреевна, точно так. Образование просто блестящее, работает за десятерых, я ему позволяю. - Позволяешь? Что позволяешь? Спать на работе? - Да, что угодно, милейшая Глафира Андреевна, что угодно! Спать, лежать, есть! Пусть себе, если угодно. На экранах, висящих напротив Герасимова, побежали ряды цифр красного и зеленого цвета. На экранах появились графики. Спустя мгновение сильная рука потянулась к столу и нащупала папку зеленого цвета. В следующее мгновение и произошло то самое судьбоносное событие, ставшее предметом обсуждения во всей компании. Рука, схватив папку, сильно швырнула ее за кресло к выходу. Папка, описав дугу, ударилась в сумочку Барыни и шлепнулась у ее ног. Глаза Барыни округлились от неожиданности, легкие набрали воздуха, рот открылся, однако, имеющийся ситуационный запас слов в голове Барыни так и не смог отыскать хоть что-то похожее в ее продолжительной карьере. Она только издала какой-то не ясный, утробный звук и покраснела. Управляющий зажмурился от ожидания неизбежного конца, однако быстро нашелся и проворно подхватил папку с пола. - Что это? – Барыня багровела все больше. Управляющий быстро открыл папку и пролистал страницы. - Это…? Договор по инвестициям с обогатительной фабрикой! - Что? – переспросила витавшая в облаках страшной мести Барыня, - какой договор? - Да уже, по всей видимости, никакой, - сказал управляющий, - мы уже его повадки изучили, если он вот так договор бросает, то значит, нам он не нужен. Девочки подберут потом и в топку его. - Какие еще девочки? – Барыня начинала закипать, - что это такое? Она решительно шагнула к Олегу, но управляющий предусмотрительно остановил ее под локоть. Он с диким криком подпрыгнул и громко захлопал в ладоши, затем с грохотом свалил два стула. Барыня смотрела на него, как на сумасшедшего. - Понимаете, Глафира Андреевна, он глухонемой. - Как это? – икнула от удивления Барыня. - С детства, - почему-то обрадовался управляющий, - вот прямо с детства и глухонемой. - А как же…? – Барыня опасливо сделала два шага назад, - а как же он у вас работает? - О! – управляющий забавно закатил глаза, - Как он работает, ах, как он работает! Иногда мы всем офисом приходим посмотреть, как он работает. Так весело смотреть, как из под его огромных рук выскакивают всевозможные графики. Как он зло мычит на цифры биржевых новостей. Как летят в проход нерадивые договора. Как заботливо он складывает нужные документы. И все-то у него спорится и знает свое место. А то, что глухонемой, так и пусть, пусть спит днями, пусть плюёт в потолок сутками, но менее полумиллиона в месяц не случалось ни разу, Глафира Андреевна, ни разочка. - Так уж и ни разу? – с сомнением выдавила из себя скупая на простую человеческую похвалу Барыня. - Ни единого, - усмехнулся управляющий, - больше было неоднократно, а меньше ни разу! Да и плевать мне, что он тут делает, он сам лично наш главный актив. - Он же глухой? - Да и что с того? – махнул рукой управляющий, - может это и хорошо, никому ничего не расскажет, и лишнего не услышит. Славный он парень, и не будь его несчастие, то и любая девка охотно бы за него пошла замуж, и сделал бы себя сам уже давно. - Через неделю он должен быть в Москве, - строго проговорила Барыня. Так Олег Герасимов оказался в московском офисе. Компания купила ему новые туфли, два дорогих костюма, на зиму пальто и отороченную мехом кепку и определили его личным аналитиком Барыни. Крепко не полюбилась ему его новая жизнь. С университета привык он к самостоятельной работе с проектами и простому товарищескому быту в провинциальном офисе. Отчужденный своим физическим несчастьем от сообщества людей, он вырос немой и могучий как дерево растет на плодородной земле. Он грустно сидел в купе поезда и тоскливо смотрел в окно вагона, пытаясь ответить себе самому на вопрос, куда он едет и зачем. Со страхом он смотрел на взмывшие в небо дома, и огромные вереницы машин вечно торопящихся по широким проспектам. Огромные толпы прохожих, равнодушно спешащие по своим каждодневным делам, в первые дни вводили его в глубокую депрессию, и он часами сидел в своем небольшом кабинете и равнодушно взирал на бегущие строки биржевых новостей. Даже его обожаемые собранные им по крупинке и отлаженные как швейцарские часы базы данных его больше не радовали. Занятия Олега на его новой должности казались для него издевательством после работы в провинциальном офисе. Самостоятельная работа с проектами, сменилась вдруг на сплошную кутерьму и клоунские хороводы юристов, финансистов, экономистов. В полчаса все данные у него были готовы, готовы под «ключ», и он, стоя посреди офиса с удивлением смотрел, как вереницы различных непричастных людей носили его документы от двери к двери. В силу своей глухоты он не мог слышать всей этой беготни, и потому стоял и удивленно разинув рот, глядел на всех прохожих, как бы желая добиться от них решения загадки своего странного положения. Иногда он уходил в комнату отдыха и часами лежал там на диване, издавая рычащие звуки, как пойманный зверь. Но ко всему привыкает человек. И Олег привык, наконец, к своему двойственному положению. Надо сказать, что обязанности свои он выполнял усердно. И вскоре после многодневных часов усердной работы он воплотил в жизнь свой новый проект. Однажды в кабинет к мирно крутящемуся в кресле Олегу вошел управляющий центральным офисом Иван Андреевич Гаврилов. Он по своему обычаю постучал по подголовнику кресла. Олег, вращая кресло, повернулся к нему. Гаврилов остановил вращение. - Здорово! – Гаврилов кивнул. Олег кивнул, и внимательно смотрел на Гаврилова. Привыкшего к немедленному повиновению управляющему покоробило такое поведение, Олег даже не попытался приподняться перед начальством. Гаврилов указал ему пальцем наверх и развел руками. Олег повел рукой, указывая, что ему все равно. Гаврилов положил перед ним накладную технического отдела. - Зачем тебе четыре системных блока, да еще таких навороченных? И вот эти все приблуды, для чего? – он тыкал в накладную. Олег раздраженно выхватил у него накладную, и указав на подпись Барыни ткнул накладную в лицо Гаврилова. Тот отпрянул назад. - Чего тыкаешь? Чего ты мне тут тыкаешь? Глушняк! Зачем тебе все это? Олег равнодушно отвернулся от него, развернувшись в кресле. Через час люди из технического отдела принесли все необходимое, и принялись было устанавливать установку, но Олег вытолкал их из кабинета. Через час собранная им установка была готова. Он улыбнулся и с трепетом включил первый системный блок. Пять дней он практически не выходил из своего кабинета. Проходящая мимо «челядь» с опаской смотрела на заросшего бородой Герасимова, колдующего с программами на новой установке. Барыня, проходя мимо, вглядывалась через жалюзи на склонившегося над монитором Олега. - Что он там делает? – спросила Барыня у сопровождающего ее Гаврилова. - Да кто же его знает? – пожал плечами Гаврилов, - он оборудования запросил почти на «лимон». - На сколько? – вздрогнула Барыня. Гаврилов только руками развел. Барыня махнула рукой и пошла по пустому коридору. Через неделю в офис компании прибыла довольно обширная делегация для подписания договора на получения крупного транша инвестиционных средств. В зале заседаний быстро накрывали столы, расставляли бутылки с водой и письменные приборы. Делегации с улыбками и приветствиями рассаживались на места. К общему удивлению в зал вошел огромного роста молодой парень в дорогом костюме. Он оглядел присутствующих, кивнул головой и спокойно уселся в углу. Барыня в зал, по обычаю, зашла последней. Она оглядела зал и удивленно уставилась на Герасимова. Олег приподнялся, и с высоты своего роста улыбнулся Барыне своей открытой улыбкой. Она с опаской посмотрела на него, и села на свое место. Переговоры длились не долго, документы были подготовлены заранее, и согласованы заблаговременно. Обговорив все протокольные вопросы, стороны приступили к подписанию договора. В тот самый момент, когда Барыня уже занесла ручку для подписания, из угла поднялась суровая громада Герасимова. Все удивленно повернули к нему головы. Он подошел к Барыне и осторожно взял ее ручку. Она удивленно смотрела на него. - Что еще? – она гневно смотрела на Олега. Олег аккуратно взял ручку и перечеркнул двумя линиями лицевую страницу договора. Барыня отпрянула. - Ты ополоумел? Олег открыл страницу с итоговыми финансовыми прогнозами по договору. Он улыбнулся и выписал итоговые цифры, затем перечеркнул два последних ноля. - И, что? – Барыня грозно смотрела на него, - что это значит? Олег подчеркнул двумя линиями оставшуюся сумму. - Да, что б тебя! – Барыня хлопнула рукой по столу, - что это за цирк? Итоговая сумма не совпадает? - Кто это? – заволновались присутствующие. - Мой аналитик, - пожала плечами Барыня. Олег кивнул головой, и листая страницы договора вычеркивал пункты. Настроение Барыни было испорчено окончательно. Она схватила его за руку. - Что ты делаешь? Это документ! Олег показал ей зачеркнутые пункты. Но Барыня резко отбросила страницы. - Что это? Ну, это же все субподряды! Чем ты не доволен? - Глафира Андреевна, а что происходит? - Что с субподрядами? – гневно спросила Барыня. Олег открыл перечень субподрядных организаций, четыре из них он вычеркнул, а напротив двух поставил вопросы. Он положил ручку и посмотрел на Барыню. Она сурово посмотрела на делегацию. - Что это значит, господа? - Все вопросы с субподрядными организациями решены, Глафира Андреевна! Она снова посмотрела на Олега, но тот отрицательно замахал головой. Барыня резко встала и ни слова не говоря, вышла из зала заседаний. Олег, грозно осмотрев делегацию, вышел следом за Барыней. Весь офис обсуждал это случай, словно встревоженный улей. Все были уверены, что дни Герасимова сочтены, а может и часы. Гром грянул через два дня. Новость принес Гаврилов, все вычеркнутые Олегом субподрядные организации лишились лицензий, и были объявлены банкротами. На час весь офис потерял дар речи, как и сам Герасимов. Все словно оглохли и онемели, они с опаской смотрели на равнодушно крутящегося в кресле Олега, и шептались в отдаленных углах офиса. Жизнь Олега круто изменилась. Это и послужило триггером того странного происшествия, которое произошло впоследствии с Герасимовым. Утром Барыня, по своему обычаю разогнав как корабль волны всю «дворовую челядь», остановилась перед кабинетом Герасимова. С минуту понаблюдав, как Герасимов по своему обыкновению лежал в кресле, водрузив ноги на стол, и листал страницы своего затертого блокнота, она вошла в кабинет и решительно толкнула подголовник кресла. Повернув кресло, Олег уставился на Барыню, его лицо расплылось в глуповатой блаженной улыбке. Герасимов облокотился на кресло, собираясь встать, но Барыня, положив ему руку на плечо, остановила. Она грациозно махнула рукой и из-за ее спины вышла девушка, которая кивнула ему и скромно опустила глаза вниз. Барыня щелкнула ручкой и крупными буквами написала на блокноте «Татьяна». Герасимов посмотрел на блокнот и оторопело взглянул на девушку. Татьяна была девушкой двадцати пяти лет, невысокого роста с красивыми белокурыми волосами. Все части тела девушки были настолько совместно слажены и органичны, что к ней никак не подходило слово худая, она была по-настоящему стройна во всех своих проявлениях. Герасимов вдруг нахмурился, на левой щеке Татьяны красовались две родинки, впрочем, вовсе не портящие ее красоту, а наоборот подчеркивающие ее таинственность. «Что за лихо», подумал Герасимов, родинки на левой щеке почитались на Руси худой, скверной приметой – предвестниками несчастной жизни. Сама Татьяна не могла похвалиться своей участью. С ранней молодости девушка слыла красавицей, но как и многие провинциальные красавицы быстро сдалась и поддалась бесполезной погоне за мнимым счастьем больших денег и удовольствий. Бросив все свои таланты и умения, надеясь на свою красоту, девушка подалась за столичными принцами. С тех пор было много всякого, много работы, много жалких безвкусных светских тусовок, много «слюнявых» эгоистичных плейбоев, только вот, несмотря на свою красоту ни больших денег, ни искренних чувств и душевной нежности, Татьяна так и не видела. Потому очень быстро девушка превратилась в злую и расчетливую «акулу» с ангельским лицом милой «золушки». Барыня после всех злоключений с переговорами, приставила Татьяну к Герасимову переводчиком. Давно в детстве жила Татьяна невдалеке от интерната для глухонемых детей, там в постоянном общении и постигла она язык жестов. Жалование Барыня положила ей справное, и теперь Татьяна стояла рядом с ней и со страхом смотрела на огромную глыбу Герасимова. - Я буду переводить, - показала Татьяна. Олег вскинул на нее удивленный взгляд, улыбнулся и подошел к девушке. - Скажи ему, что теперь мы будем через тебя общаться с этим медведем. - Про медведя тоже сказать? – тихо спросила Татьяна. - Мне все равно, - бросила Барыня и вышла из кабинета. Все в центральном офисе потекло как прежде, да только замечать все стали, что пока Татьяна не пройдет к себе по коридору, Олег стоял теперь у окон с открытыми жалюзи, а не дремал в своем огромном кресле. Стоял и с доброй одухотворенной улыбкой смотрел ей в след. Татьяна отнеслась к Герасимову со страхом и трепетом, и теперь старалась проскочить по коридору незаметной, и всячески старалась не попадаться ему на глаза, даже жмурилась бывало, когда пробегала мимо его кабинета. Олег же наоборот, сначала скромно посмеивался, когда она попадалась ему на пути, потом и заглядываться на нее начал, наконец, и вовсе глаз с нее не спускал. Герасимов влюбился в Татьяну, полюбилась ему девушка, кротким ли выражением лица, робостью ли движений – Бог его знает! Вот однажды спешила она по коридору, осторожно прижимая к груди папку с документами для Боярыни. Кто-то вдруг сильно схватил ее за локоть, она обернулась и, испугавшись вскрикнула, за ней стоял Герасимов. Глупо улыбнувшись, Олег ласково промычал и протянул ей лимонный леденец на деревянной палочке в красивой обертке. Татьяна выставила руку, и пыталась было отказаться, но он насильно впихнул его ей прямо в руку, покачал головой, пошел прочь и, обернувшись, показал ей пальцами. - Ты красивая. - Ты пугаешь меня, - показала ему Татьяна. Олег повернулся и пошел прочь. С того дня он уж ей не давал покоя: куда, бывало, она не пойдет, он уж тут как тут, идет ей навстречу, улыбается. Татьяна просто не понимала, как ей быть и что делать. Скоро весь офис заметил проделки глухонемого аналитика. И если подтрунивать Герасимова «челядь» опасалась, то на Татьяну с лихвой посыпались насмешки, прибауточки, колкие словечки. Олег по обычаю дремал в своем кресле, когда в его кабинет вошла Барыня. Снилась ему его родная деревня. Небольшая речушка с крутыми берегами, стая гусей, важно марширующая вдоль соседского забора, гусь, как известно птица важная и рассудительная, и Олег всегда чувствовал к ним уважение. Часто он ходил за ними и кормил их, а иногда и сам был похож на гусака из-за своей важности и степенности. Татьяна толкнула его в плечо, Барыня нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Герасимов открыл глаза и потирая лицо уселся в кресле. Барыня положила на стол перед ним пачку «зеленых» купюр, и строго глянула на Татьяну. - Возьми, это твоя премия за переговоры, - показала Татьяна. Олег улыбнулся и кивнул головой. Он щелкнул ручкой, и выжидательно смотрел на Барыню. Татьяна удивленно смотрела на него. Он чиркнул в воздухе ручкой. Татьяна повернулась к Барыне. - Чего ему не нравится? – строго спросила она. - Он просит ведомость, где он должен расписаться за деньги. - Что? - Ведомость…, - испуганным голосом проговорила Татьяна. - Скажи ему…, - строго проговорила Барыня, - или как там у вас…, не нужно ему расписываться. Татьяна повернулась к Олегу. - Не нужна ведомость, - показала ему Татьяна, и подвинула ему деньги. Герасимов нахмурился и еще раз повел ручкой по воздуху, но Татьяна категорично отрицательно замахала головой. - Это вознаграждение за твою успешную работу, возьми, пожалуйста, деньги, - энергично и эмоционально показала ему девушка. - Это моя работа, за нее я получаю законную зарплату, и я ее обязан делать хорошо, - спокойно показал Герасимов. - Бери же, - Татьяна поджала губу. Герасимов спокойно сел в кресло, пачка денежных знаков полетела в коридор. Барыня с Татьяной раскрыв рот смотрели как деньги описали полетную дугу и шлепнулись на пол. Татьяна вскрикнула и закрыла рот рукой. - Ты что творишь?! – закричала Барыня, и схватилась за подголовник. - Глафира Андреевна, - Татьяна осторожно тронула ее за плечо. Барыня резко откинула ее руку. - Да, я тебя в порошок…! – продолжала дико кричать Барыня, - Да, я тебя…! - Глафира Андреевна, он вас не слышит, - Татьяна выскочила в коридор и схватила деньги. Офис опустел быстрее, чем при «ядерном» взрыве. Барыня грозно шагала по коридору, и Татьяна едва поспевала за ней. Опасливо возвращаясь, «челядь» с интересом смотрела на сидящего в кресле Герасимова, по обыкновению забросившего ноги на стол. Иные из них осторожно ступая, словно он их мог услышать, заходили в кабинет и смотрели на него, как на умалишенного. Но он был занят, занят своими цифрами и графиками. Татьяна,проводив Барыню, прибежала назад. «Челядь» окружила их плотным кольцом. - Возьми сейчас же деньги, - показала она Олегу. - Деньги зло, - Олег показал и провел ребром ладони по шее. - Что? – Татьяна опустилась на стул рядом с Олегом. Герасимов положил ей руку на голову. Татьяна, сжавшись от страха, зажмурила глаза. Он нежно провел рукой по волосам. - Сколько тебе нужно денег? – показал он Татьяне, - сколько вам нужно всем? - Как сколько? Чем больше, тем лучше, - Татьяна удивлено двигала пальцами, - мы так живем. Возьми деньги. - Душно мне здесь, - Олег засунул руки в карманы и вышел. - Что? Что он тебе показал? – вся «челядь» повернула голову к Татьяне. - Жарко ему. Душно, - пожала плечами Татьяна. «Челядь» разочарованно направилась к выходу. Татьяна подошла к окну и посмотрела вниз. Олег стоял на крыльце и, подняв лицо вверх, подставлял его солнечным лучам. И такая благость открылась ей на его лице, что и сама Татьяна почувствовала на миг, что кому-то и впрямь не нужны деньги. К крыльцу подкатила машина со сменными баклагами воды для офиса. Грузчики,сгорбившись, перетаскивали по две тяжелых баклаги и составляли их у двери. Герасимов, улыбнувшись, подошел к двери и, легко подхватив по три баклаги в одну руку. усмехнувшись, пошел к открытой двери. Татьяна только головой покачала. Спустя неделю Барыня засобиралась в очередную поездку в «колониальные» владения. Офис воодушевленный внеурочными «римскими» каникулами словно наполнялся свежим воздухом. «Челядь», сбиваясь в стайки, вынашивала планы по «прожиганию» служебного времени. Как бы ни был Гаврилов строг, но и он сам посматривал на личный перекидной календарь. Но, однако, планам этим так и не суждено было сбыться по воле и хотению Герасимова. Проводив Барыню, Гаврилов, посидев для вида еще пару-тройку часов, быстро засобирался, и буркнув секретарше «Я только для Барыни», скрылся в проеме двери. Проводив лукавым взглядом в окне его машину, секретарша схватилась за внутренний офисный телефон. Стайки радостно совещались у своих столов, и вскоре в направлении ближайших супермаркетов с деловым видом умчались выборные «гонцы». Спустя пару часов на этажах офиса собрались «стихийные» собрания. Разносимые мощной вентиляцией запахи дорогого коньяка и виски понеслись по офисам, и проникали во все уголки здания, включая даже скоростные лифты. Офис Гаврилова не стал исключением, и вскоре на трех сдвинутых столах уже была расставлена одноразовая посуда и дорогие «покупные» салаты. Собравшаяся «челядь», предвкушая предстоящий разгул, радостно обсуждала всякую всячину. Первая партия пластмассовых рюмок с виски и стаканчиков с вином была опрокинута за здоровье Барыни. Пир плавно развернулся. За всем этим веселым «разгильдяйством» сквозь открытые жалюзи наблюдал хмурый Герасимов. Не понимая истинных намерений этих людей, Олег созерцал эти события со смятением души. К середине застолья, когда «торжественная» часть была давно завершена, и произошло то самое событие, которое привело к убийственной всеразрушающей цепной реакции. Возможно, все и прошло бы гладко, но подвыпившая главбухша Элеонора вступила в вульгарную перепалку с Татьяной. В довершении всего Элеонора грубо толкнула Татьяну, и указала своим налакированным перстом на дверь, Татьяна в слезах выскочила за дверь. Не успела Элеонора насладится своей блистательной победой над этой «нищей выскочкой», как в проеме стеклянной двери появилась громада Герасимова. Зорко наблюдая за попойкой, Олег не вмешивался, но обиду любимой девушки простить он не мог, как и все глухонемые, он прекрасно мог считывать эмоциональное состояние собеседников, и когда Элеонора насмехалась над Татьяной, то сразу вступился за девушку. Он хмуро посмотрел на Элеонору и шагнул в ее сторону. Протянув свою огромную руку, он наложил ее на голову главбухши. Элеонора пригнулась и от испуга зажмурилась, а когда она приоткрыла глаза, Герасимов нагнулся и посмотрел на нее таким свирепым взглядом, что она тут же рухнула в обморок. «Челядь» засуетилась. - Черт, глухой. Леший, - шептали все вокруг. Однако, Олег слышать их вздохов не мог, а «счетоводы», которые бросились помогать Элеоноре его не трогали. Он ткнул пальцем в бутылки со спиртным и громко промычав, показал на настенные часы, которые показывали, что до конца рабочего дня оставалось еще три часа. Герасимов схватил бутылку виски и выбросил ее в окно. Услышав грохот разбившейся бутылки «челядь» на мгновение растерянно затихла. Быстро осознав неотвратимость своего будущего (охрана непременно доложит о случившемся не Барыне, так Гаврилову точно) половина присутствующих незаметно растворилась, словно их тут и не было никогда. Однако действия Герасимова возымели и обратный оборот. Двое парней в изрядной степени опьянения попытались «на свою голову» поставить Герасимова на место. Олег схватил ближнего за ворот, он встряхнул его и сдавил огромной рукой, вскоре та же участь постигла и второго парня. Затем под изумленный возглас «Челяди» Герасимов с такой силой столкнул их друг о друга, что они, отлетев метра на два отправились по соседству с лежащей Элеонорой. Гулянье было окончательно расстроено, и все принялись с постными лицами расходиться, и только несколько человек остались на местах, вяло ковыряясь вилками в салатах.Остальные, проходя мимо Герасимова, смотрели на него пристально, одни со страхом, вторые с уважением. В день приезда Барыни главбухша Элеонора, в совершенстве познавшая стратегию «офисного» политеса, с раннего утра заняла выгодную диспозицию для атаки, надеясь первой доложить Барыне о проделках Герасимова. Но, несмотря на ее старания, Элеонору постигло полное разочарование. Барыня появилась в огромной приемной, в сопровождении Гаврилова, а сзади на удалении маячила тень Татьяны, сопровождавшей Барыню. Поняв всю шаткость своего положения, Элеонора решительно бросилась навстречу Барыне, однако через мгновение все было кончено. Барыня, завидев главбухшу сначала нахмурилась, а затем громко саркастически рассмеялась. Элеонора поняла, что ее план провален, и Барыне уже в цветах и красках доложили о конфликте, однако унижения главбухши на этом не закончились. Барыня, смеясь, тыкала в нее пальцем. - А, ну показывай как он тебя ручищами своими принагнул? Элеонора только оскорблено отмахивалась, а Барыня продолжала смеяться и настаивать. - Ну, покажи, покажи! В довершении полного разгрома главбухши Барыня повернулась к Гаврилову. - Сегодня же выпиши глухому премию! Нынче же! Она важно прошагала, мимо открывшей рот от возмущения Элеоноры, но у своей огромной двери неожиданно повернулась. - И пусть Танька ведомость состряпает, а то опять же этот полоумный денег не возьмет! Она величаво осмотрела Элеонору с головы до ног. - Иди, душа моя, иди, у нас много дел сегодня. Вся «Челядь» наблюдала за Элеонорой с иронией и справедливым воодушевлением. Возможно и были такие в офисе, кто соболезновал главбухше, но в такую версию ни один из здравомыслящих «офисных» работников не поверит. Барыня с Гавриловым уселись в кабинете и принялись по обычаю после отсутствия начальницы обсуждать различные насущные проблемы. Гаврилов, бегая своими желтыми глазками и раздувая от важности свой утиный нос, который по его разумению полагался любому начальствующему лицу, смиренно докладывал Барыне обо всех произошедших в ее отсутствие делах, однако ей в скором времени это наскучило. - Давай уж ближе к делу, - она уныло посмотрела на него, - есть у тебя что-нибудь стоящее? - Есть, Глафира Андреевна, как не быть, - усмехнулся Гаврилов. - Ну, тогда пропускай всю эту чушь, и переходи к делу. Гаврилов с торжественным видом положил перед ней синюю папку и молча, придвинул в ее сторону. Она открыла папку, читая, медленно переворачивала страницы. Пролистав папку в конец, она вскинула на Гаврилова удивленные глаза. - Сколько, сколько? - Весьма не дурной проект, Глафира Андреевна, и прибыль наша тоже стоящая. Барыня откинулась в кресле и закрыла глаза. - Что говорят аналитики? - Отзывы первостатейные, - Гаврилов ухмыльнулся. - Ну и славно, - Барыня открыла глаза, и махнула ему рукой, указывая на дверь. Удовлетворившись разговором с Гавриловым, она величественно вышагивала по коридору. Напротив кабинета Герасимова перед ней громко шлепнулась на пол папка с документами. Барыня вздрогнула от неожиданности и остановилась. Головы «челяди» мгновенно скрылись за мониторами. Она нашла глазами Татьяну и призывно махнула ей рукой. Застучав каблучками, Татьяна побежала к ней. Барыня кивнула ей на папку. Татьяна проворно подхватила папку и протянула ее Барыне. Однако папку Барыня не взяла, а молча, вошла к Герасимову. Татьяна, прижав папку к груди, последовала за ней. Олег полулежал в кресле, положив ноги на стол. Барыня постучала по подголовнику, он повернулся к ней. Она ткнула пальцем на папку, Герасимов равнодушно посмотрел сначала на нее, потом на папку и провел ладонью по своей шее. - Чего он говорит? – спросила она у Татьяны. - Что случилось? – показала Татьяна. - Я не знаю, что это, - показал ей Олег. - Он не понимает, что это за документы, - Татьяна со страхом смотрела на Барыню. - Это один из самых последних наших договоров, его Гаврилов принес, аналитический отдел в восторге, - строго проговорила Барыня. - Это успешный договор, - показала Олегу Татьяна. Герасимов удивленно указал пальцем на папку, Татьяна часто закивала головой. Герасимов усмехнулся, он подошел к доске и взял в руки зеленый фломастер, четко вывел большие буквы «РОЛЬ МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ В ЖИЗНИ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ». Он отложил фломастер и с гордостью посмотрел на надпись. Барыня внимательно прочитала надпись и недоуменно уставилась на Татьяну, по всей видимости, подыскивая нужные слова. - Что это значит? – показала она Олегу. - Название проекта и вывод по нему, - провел пальцами Герасимов. - Он говорит, что это название и вывод по проекту. - Что это значит? – выкрикнула Барыня и требовательно ткнула пальцем в доску. - Переведи свою надпись, - показала Татьяна. - Нафига козе баян, - показал он Татьяне, - перевел дословно. Татьяна, поняв двойной смысл написанного, негромко засмеялась и прикрыла рот рукой. Опомнившись, она резко повернулась к Барыне. - Нафига козе баян, это… дословно, Глафира Андреевна. - Вот как? – изумилась Барыня. В кабинет ворвался разгневанный Гаврилов и выхватил у Татьяны папку. Он дрожащими руками хотел открыть ее, но Барыня своей рукой остановила его. Она с небольшим напряжением вырвала папку из его рук и выбросила в коридор. - Глафира Андреевна, как же так, мы же неделю пахали! Как же так? Барыня смотрела на него невидящим взглядом. - А где он живет? - Кто? – удивился Гаврилов. - Глухой, - Барыня и Гаврилов одновременно посмотрели на Татьяну. - Где ты живешь? – показала Олегу девушка. Герасимов кивнул на диван. Барыня удивленно посмотрел на Гаврилова. - Там в пристройке есть пару гостевых комнат, поселите его. - Но, Глафира Андреевна…? – попытался было вставить Гаврилов. - Сегодня же, - перебила его Барыня, и продолжила движение. Ему отвели одну из гостевых комнат. Герасимов устраивал ее себе сам, по своему вкусу. В центре комнаты ближе к стене он поставил истинно богатырскую кровать; сто пудов можно было положить на нее – не погнулась бы. В углу стоял небольшой, но массивный столик с двумя мониторами и блоками под крышкой, а возле столика – стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что Герасимов с легкостью поставил его вместо кресла. Рядом со столиком красовалась небольшая серверная стойка. Всю проводку Олег вывел через вентиляцию в свой рабочий кабинет, соединив оба помещения в единую системную сеть. На входную дверь он установил механический кодовый замок, Герасимов в гости ни к кому не ходил, и сам гостей не любил. Положение его теперь оказалось несколько двойственным. Нажив себе «лютого» врага в лице руководителя офиса, сам Герасимов отнесся к этому равнодушно, словно осознавая, что наличие в одном офисе различных конкурирующих мирков, готовых сожрать друг друга с «потрохами», дело настолько обыденное, что стало необходимой неотъемлемой частью любой уважающей себя компании. Несмотря на предоставленное жилье, Герасимов почти все свое время проводил в своем кабинете. С радостью и неприкрытым азартом наполнял он свою «машину» разнообразными программами и базами данных. Ничто не могло его оторвать от этого занятия, и лишь Татьяна могла заставить его отвлечься от мониторов. Девушка продолжала его сторонится, и игнорировать его ухаживания, но Олег не оставлял надежд на взаимность. По простоте своей провинциальной наивности он был абсолютно уверен, что его душевные страстные чувства к Татьяне не могли быть безответными, и что девушка относилась к нему с такой же страстью. Татьяна тяготилась его ухаживаниями, и не принимала их. В один из дней она решилась на объяснения. Отловив Татьяну в коридоре, Олег взял ее под руку и подвел к своему кабинету. Твердо решив объясниться с ним, она не сопротивлялась, но едва они переступили порог кабинета, остатки храбрости девушку оставили. - Я тебя люблю, - краснея, показал Олег. - Я не люблю, - отстранилась девушка. Герасимов нахмурился и взял девушку под локоть, но Татьяна убрала руку. - Мы можем быть вместе, - он с отчаянием показывал ей знаки. Татьяна выдохнула и набравшись смелости подошла ближе к нему. Движения ее ладоней и пальцев стали более решительными. - Что ты можешь мне дать? – показывала она, - я мечтаю о другой жизни. - О какой? – удивился Олег, - мы можем сделать себе любую жизнь, какую только захотим. - Ты живешь странными иллюзиями, - нахмурилась Татьяна, - ты пугаешь меня своими приставаниями. Что ты можешь мне дать? - Все что хочешь, - Олег улыбнулся, и снова попытался взять ее за руку. Татьяна,однако, руку снова убрала. - Деньги, мне нужны деньги, хочу вольной жизни, - Татьяна окончательно осмелела. Герасимов удивленно посмотрел на девушку и закашлялся. Он развел руками, но снова начал резко жестикулировать. - Деньги? А как связаны деньги и жизнь? - Тебе этого не понять. - Объясни. Татьяна вышла из кабинета и не оглядываясь пошла по коридору. Герасимов нервно ударил по подголовнику и скрестил руки на груди. За всей этой эмоциональной картиной наблюдал обуянный жаждой мести Гаврилов. Его очень заинтересовала их эмоциональная жестикуляция среди десятков графиков на экране и сотен бегущих строк с биржевыми цифрами. Он осторожно подозвал к себе одну из сидящих за монитором девушек. Она быстро оторвалась от работы и подошла. - А что это у Таньки с глухим? – тихо спросил он. - Он пытается ухаживать, - улыбнулась девушка. - Да-а? – Гаврилов хитро улыбнулся, - а она что же? - Не знаю, - пожала плечами девушка, - кто их там разберет, они чертиков друг другу показывают. - Чертиков значит? – Гаврилов задумчиво посмотрел на окна Герасимова, - ну ладно, иди, трудись. Девушка пошла к своему месту, а Гаврилов еще некоторое время стоял на месте и задумчиво смотрел в окно. - Роман, значит, - он хитро прищурился, - ну-ну, ну-ну. Он в тот же день доложил о служебном романе Барыне, но та только равнодушно махнула рукой в его сторону. Два последних выходных проекта, представленных Герасимовым, окончательно убедили Барыню в правильности ее выбора. Глухонемому теперь все сходило с рук. Доклад Гаврилова же наоборот ударил бумерангом в обратном направлении. «Челядь» быстро заметив такое отношение Барыни, и покровительство Герасимова над Татьяной, с того дня опасалась над ней подтрунивать и отпускать соленые шуточки. Но какова бы не была природа человеческой подлой душонки, имеет свойства она затаиваться, маскироваться под благодетель и выжидать. Хоть годами и десятилетиями такая душонка ждет своего часа, чтобы потом выплеснуться наружу и показать себя во всей красе. Затаился и Гаврилов, в силу своей природной подлости ждал и он своего «звездного» часа. Мило улыбался он Герасимову, показывал ему знаки простые, а душонка его подлая, зажатая тисками страха перед Барыней, все гнила, подтачиваемая изнутри самым страшным из человеческих грехов, завистью. Так прошел год, по окончании которого с Герасимовым случилось небольшое происшествие. С некоторых пор «челядь» стала замечать, что Герасимов и вовсе перестал отходить от своей машины, а иные, те, которые посмелее, могли рассмотреть сквозь открытые жалюзи, как Олег часами копается в открытых системных блоках с отверткой и небольшим иголочным паяльником. Завидев таких, Герасимов грозно мычал на них, махал руками и со свирепым видом опускал жалюзи. Однако вскоре снова их поднимал, в надежде увидеть Татьяну. Весь угол кабинета превратился в единый системный блок с аппаратурой и мониторами, мигающие индикаторы, играющие на экранах графики и бегущие строки, схожи были то ли с машиной времени, то ли с картинами далекого светлого будущего. Часто посыльные из доставки, завалившие офисные кабинеты пиццей и осетинскими пирогами, приносили Олегу только платы и электронные элементы в красиво и надежно упакованных коробках. Слухи о чудо-агрегате дошли, конечно, и до Гаврилова, прихватив Татьяну он отправился к Олегу для проведения оперативного разбирательства и принятия неотложных мер. В кабинете Герасимова они увидели довольно странную картину. На мониторах красовались большие цифры процента загрузки какой-то программы, а сам Герасимов сидел на полу и с блаженной глуповатой улыбкой гладил один из системных блоков. Татьяна удивленно посмотрела на Олега и остановилась. Гаврилов, проявивший больше решительности, подошел к нему и указал на мониторы. - Что грузим? – он повернулся к девушке. Татьяна показала вопрос на пальцах. Олег с недовольным видом мрачно посмотрел на девушку, словно у него отняли красивую игрушку. - Программу, - показал он Татьяне в ответ. - Идет загрузка программы, - Татьяна кивнула на монитор. Гаврилов почесал затылок и нетерпеливо махнул руками. - Что застыла-то? Что за программа? Для чего? Что это за монстра он тут построил? И на какие «шиши» собственно? - Он просит объяснить, что за программа и кто за это платит? Герасимов написал на доске экспоненциальную функцию. - Это мои деньги, - показал он Татьяне. - Что? Это твои деньги? Ты тратишь свои деньги? – удивленно показала ему Татьяна. Олег кивнул в ответ и взял в руки папку со стола. Он медленно направился к двери, но Гаврилов остановил его, схватив за локоть. - И что? Что экспонента? Какие условия и параметры функции? Пусть пишет программное уравнение и все критерии! Татьяна замялась и растерянно взглянула на Гаврилова. - Я не знаю, как на глухонемом показать экспоненту, параметры и критерии. Она взяла ручку и написала вопрос на листке. Герасимов, прочитав вопрос, усмехнулся и протянув свою огромную руку к лицу Гаврилова, неожиданно свернул перед самым его носом фигуру из трех пальцев. Гаврилов отпрянул от руки с «кукишем», Татьяна улыбнулась и тут же опомнившись, сделалась серьезной. - Это мои программы, - показал он Татьяне, - он ничего не получит. Гаврилов с нетерпением смотрел на Татьяну. - Он говорит, что это его интеллектуальная собственность, и вам он ничего не отдаст. Герасимов отмахнулся ладонью, показывая, что разговор закончен, он торопится, и перехватив папку в другую руку вышел из кабинета. Гаврилов с Татьяной спешно отправились за широко шагающим по коридору Олегом. - Куда? Куда ты идешь? – громко говорил ему в след Гаврилов. Герасимов повернулся к Татьяне и показал ей, что идет к Барыне. Татьяна сравнялась с Гавриловым. - Он к Глафире Андреевне. Они так втроем и зашли в приемную. Секретарша Леночка, необдуманно пожелавшая запретить вход Герасимову, вскочила ему навстречу. Герасимов промычал и посмотрел на нее таким свирепым взглядом, что она испуганно вскрикнула и смиренно села на место. - У Глафиры Андреевны совещание, - только и успела она крикнуть Гаврилову. Но было уже поздно, широко раскрыв дверь, Герасимов ввалился в кабинет начальствующей особы. В кабинете кроме Барыни с важным видом сидел еще один человек. Гаврилов, расшаркиваясь перед Барыней, принялся извиняться. Барыня при этом даже взглядом его не удостоила, она, раскрыв рот от удивления, смотрела на Олега. Герасимов положил перед ней папку и замер возле стола. - Что? – Барыня смотрела на него грозно, - что ты вломился сюда? Зенко-то открой, не одна я! Слова «не одна» относились к сидящему рядом с ней за приставным столом ее старинному другу и компаньону Климу Капитонову, пьянице и истаскавшемуся ловеласу. Вместе с тем, концерн, которым по «иронии судьбы» довелось руководить Капитонову, имел достойных управляющих, и потому его беспробудные пьянства и кутежи никакого влияния на деятельность компании не оказывали. Барыня отодвинула папку на край стола, но Герасимов вновь придвинул ее к ней. - Да, чтоб тебя! – возмущенно крикнула Барыня, - давай потом обсудим без посторонних! Герасимов не двигался с места и кивал на папку. Капитонов с интересом смотрел на Олега, но еще с большим вниманием он отнесся к Татьяне. Глаза его потеплели, он заметно приосанился и заулыбался загадочной улыбкой. Барыня рассерженно открыла папку и прочитала несколько страниц. Она подняла удивленный взгляд на Герасимова и показала пальцем на Клима. Олег в ответ радостно закивал головой. - По вашу душу проектик, Климушка, - улыбнулась она. Капитонов сделав большой глоток виски, потянулся к папке, но Барыня закрыла ее. - Не пил бы ты Климушка. - Так то ж с тоски, милейшая Глафира Андреевна, с тоски смертной. Что там ваш глухой принес, позвольте полюбопытствовать. Пропуская половину страниц проекта, он сразу открыл страницы с прогнозами прибыли. Округлив глаза, он повернулся к Барыне. - Однако, - он с интересом смотрел на Герасимова. Барыня взглянула на шестизначное число и сама удивилась. - Это в евро? Герасимов кивнул головой, и показал два больших пальца вверх. Капитонов вдруг оживился. - А вам известно, милейшая Глафира Андреевна, как вашу компанию теперь за глаза кличут? – засмеялся он. Все с интересом повернули головы к нему. Клим щелкнул пальцами и отпил из стакана еще одни увесистый глоток. - Му-Му! – он громко засмеялся. Барыня улыбнулась и равнодушно махнула рукой. - Климушка, да с такими барышами, мне все равно как там нас кличут. - Ну не скажите, не скажите, - Клим продолжал смеяться, - кого-то же этот глухой верзила должен по сюжету утопить! Не страшно вам? - Да, полно тебе, Климушка, на дворе двадцать первый век, а не девятнадцатый, что ты тут нам за страсти рассказываешь. Работает и работает, с такой прибылью, пусть хоть собачку себе заводит, хоть слона, хоть бегемота, мне вообще до лампочки. - Да я к слову, Глафира Андреевна, просто шутка, - развел руками Капитонов, - фигура речи так сказать. - Ну, ступайте, - Барыня махнула рукой Герасимову и Татьяне, - а папочку свою, ты оставь, мы ее внимательно посмотрим. Дождавшись, когда все вышли, Капитонов потянулся и подсел поближе к Барыне. Он жеманно потянулся и прищурился. - Глафира Андреевна, душа моя, днями еду в Рим, может, отыщите мне дорожную пассию. Ну, право дело, вам это сущие пустяки. - Климушка, да что ж у тебя своих нет, что ли? У тебя там целое раздолье на семи этажах. - Свои, это не то, - усмехнулся Капитонов, - свои это куча проблем. Барыня сожалела об испорченной нравственности Клима, но шесть нолей прибыли пересиливали в душе Барыни любую нравственность. Она только вздохнула. - Да кого же тебе? Ты и так уже с десяток перетаскал. - Ну, посмотрим, посмотрим, - усмехнулся Клим, - может кастинг? - Ты перепил что ли? – гневно спросила Барыня. - Ладно, ладно, - Капитонов примирительно поднял руки, - да хоть бы Татьяну эту. - Хорошо, - кивнула Барыня, - Татьяну, так Татьяну, но ты уж с договором-то тогда по проекту распорядись. - Не извольте сомневаться, милейшая Глафира Андреевна. Однако не сам проект стал выдающимся событием. К удивлению юристов, экономистов, финансистов, приглашенных Герасимовым через Татьяну, «машина» выдала два варианта договора. Вся процедура была завершена через пятнадцать минут. Удивленно рассматривая теплые листы, выкатившиеся из принтера, «челядь» переглядывалась и пожимала плечами. Главной же причиной такого удивления были как раз не радость за товарища и уникальность изобретения, а испуг своей ненужности. После того как Герасимов через Татьяну довел до всех, что теперь документы будет делать сама машина, и будет это намного быстрее, испуг изменился шоком. Гаврилов, узнав об успешном эксперименте Герасимова, поспешил с этой новостью к Барыне. Новость крайне заинтересовала хозяйку, а вот реакция удивила Гаврилова. Барыня распорядилась немедленно вызвать Татьяну. - А…, - раскрыл было рот Гаврилов, - ну… - Заткнись и делай,что говорят, - строго сказала Барыня. - Простите, Глафира Андреевна, слушаю вас. - А что, мой друг, не убить ли нам трех зайцев? – усмехнулась Барыня. - Трех? – удивился Гаврилов, но сразу опомнился, - ну, можно и трех. - У нас на носу миллионный контракт в валюте, нужно покрепче Клима привязать и последить за ним, надо пристегнуть к нему одну из наших девиц. Как думаешь? - Отчего же не отправить? – пожал плечами Гаврилов, - да, только кто с ним поедет-то? А впрочем, как вам будет угодно. - Он нам нужен, - задумчиво произнесла Барыня, - кажется, ему Татьяна понравилась. Гаврилов хотел было что-то возразить, да сжал губы. Он зажурился на мгновение, вспоминая образ громады Герасимова, но уже через секунду снова «поедал» Барыню глазами. - Да! Вот именно, - Барыня усмехнулась и скрестила руки на груди, - пусть едет Татьяна. - Все сделаем, - с готовностью ответил Гаврилов. - Да нет, мой друг, тут я сама вам помогу. В кабинет заскочила запыхавшаяся от быстрой ходьбы Татьяна. Барыня величественно показала ей на стул. Татьяна с готовностью села на край стула, и выпрямилась. Барыня бросила перед ней пачку «зеленых» банкнот. Татьяна с округленными от удивления глазами мгновенно схватила деньги. - Будь полюбезней с глухим, - сухо сказала Барыня. Татьяна испуганно отшатнулась, но Барыня предупредительно подняла палец. - Если ты справишься, тебя ждет большая награда. - Он меня зашибет, - испуганно сжалась Татьяна, - а…, какая награда? - Тебя ангажирует Клим Капитонов, - с пафосом сказала Барыня. - Ой, - обрадовано вскинула руки Татьяна, - а насколько? - Ну, это от тебя зависит насколько, поедете в Рим и Неаполь, а там уж как повезет. - Я все сделаю, - закивала головой Татьяна. - А мне все и не надо, - усмехнулась Барыня, - мне нужна «машина» глухого, узнай все про нее и программы. - А лучше диск с программным обеспечением, - подсказал Гаврилов. Барыня бросила на стол еще одну пачку купюр. - У тебя неделя. Татьяна схватила деньги и выскочила из кабинета. Барыня подошла к окну и скрестила руки на груди. - Чего молчишь? – она говорила не поворачиваясь. Читатель теперь легко сам поймет причину смущения овладевшего управляющим Гавриловым во время разговора с Барыней. - Вы, Глафира Андреевна, жалуете глухого, это всему офису известно, оттого я и сам ему часто потакал. Он хоть и существо бессловесное, но ведь за Татьяной ухаживает, - тихо говорил Гаврилов. - Да что он там ухаживает? – махнула рукой Барыня, - какой с него ухажер? Может он еще замуж собрался ее звать? - Это, да, так и есть, - более уверенно заговорил Гаврилов, - а с другой стороны, стоит этому, прости господи, глухому лешему узнать, что Татьяну увозит Клим, он ведь весь офис разнесет, а то и здание наше. Ведь с ним не столкуешься. - Дурак ты, Гаврилов! – усмехнулась Барыня, - заберем «машину», и пусть узнает про Татьяну, да и уходит сам, он нам больше не нужен. А мы все его ноу-хау еще продадим. - А он уйдет? – удивился Гаврилов. - Уйдет, - усмехнулась Барыня, - еще как уйдет. Ну, что?Ты устроишь все? - Всенепременно, Глафира Андреевна, мы все сделаем, все исполним. Татьяна осторожно вошла в кабинет Герасимова. Она не стала по обычаю толкать подголовник кресла, а вышла прямо к экранам мониторов и стала перед Олегом, закрыв своей стройной фигурой обзор экранов. Герасимов ошарашено смотрел на девушку. Татьяна жеманно поставила руки на бедра. Громада Герасимова мгновенно трансформировалась, ноги слетели со стола, а тело из полулежащего положения скромно пристроилось на краю кресла. Он с восторгом смотрел на Татьяну. - Я хочу, - Татьяна повела пальцами, - узнать тебя. Какой ты? Герасимов взволнованно сглотнул и пожал плечами. Он встал и придвинулся к Татьяне, но она резко отодвинулась. - Не так быстро, герой, - показала она. - Не обижу, - Герасимов покраснел. Два последующих дня «челядь» стала свидетелем самых невероятных событий. Сквозь жалюзи была видна живописная картина ухаживаний Герасимова. Татьяна, утопающая в цветах, и отчаянно жестикулирующий Олег, кружащий вокруг нее. Сотрудники с улыбками смотрели на этот неожиданный конфетно-букетный период влюбленных. Они то часами стояли на огромной офисной лоджии, то смотрели фильм с субтитрами в полумраке кабинета. Татьяне вдруг самой стало неожиданно интересно, как тут все устроено. Она тронула его за плечо. - Как она работает, чудо машина твоя? – показывала Татьяна. - Она может работать за всех, за все кабинеты, за всю компанию, - Герасимов улыбнулся. - Это невозможно, кто-то должен обслуживать ее, обновлять данные. - Нет не нужно, - улыбнулся Герасимов, - она все делает сама. - Сама? –воскликнула Татьяна. Герасимов закивал и улыбнулся. - Ты слышишь меня? – испугалась Татьяна. Герасимов отрицательно затряс головой. - Немного читаю по губам, - показал он. - А как же программы? Кто тебе помогал? - Сам, - Олег ткнул себя в грудь. - В голове столько не удержишь, - показывала Татьяна. Герасимов провел пальцем по ряду дисков, а затем наклонился и достал из настенной полки потертый блокнот. Он, улыбаясь, потряс блокнотом. Татьяна села на диван и призывно похлопала ладошкой по покрывалу. Олег опустился на диван, Татьяна приложилась губами к его щеке и медленно потянула блокнот. Он и не сопротивлялся, отпустил пальцы, и блокнот оказался в руках Татьяны. Пролистав его, она поразилась множеству уравнений и формул, которыми были испещрены все страницы. - Ничего в этом не смыслю, - показала она. - Зачем тебе это? - Хотела бы знать, чем ты живешь, со стороны это так странно. - Я живу ей, а она мной, - Герасимов нежно погладил системный блок. - Она «машина», - Татьяна засмеялась, - она не может жить. - Живая, - Герасимов продолжал гладить блоки, - она живая. Уходила Татьяна затемно, а с утра неизменно оказывалась у Герасимова. Весь офис, включая самого Гаврилова, словно встал на лирическую паузу. Однако срок, поставленный Барыней, неуклонно приближался, и с каждым часом Гаврилов начинал нервничать все больше. Но нервы и страхи его были вызваны не только двойственным положением его и Татьяны. «Машина» с периодичностью в три дня выдавала инвестиционные проекты, и «челядь» ломала голову, когда же все успевает «глухой леший», и за девкой ухлестывать, и деньги компании приносить. Гаврилов напряженно смотрел на радостные глаза Барыни, подсчитывающей барыши, а в голове его свербила только одна мысль: забудет Барыня о своем распоряжении или нет. Однако, его надеждам не суждено было сбыться. - Что там у Таньки? – грозно спросила Барыня. - Все идет по плану, - смиренно кивнул Гаврилов, - ждем только Клима. - Ну, вот и ладно, - потерла руки Барыня, - завтра он будет. - Может… того? – тихо спросил Гаврилов, - полицию вызовем, хорошо бы непременно два-три наряда. - Зачем? – удивилась Барыня. - Опасаюсь я за глухого, - Гаврилов опустил глаза. - Да, полноте, мой друг, - Барыня махнула двумя руками, - как я прикажу, так и будет. - Да ведь…, Да, помилуйте, Глафира Андреевна! – взмолился Гаврилов, - ведь он меня прибьет, ей-богу прибьет, как муху какую-нибудь прихлопнет, ведь у него рука, просто Минина и Пожарского рука. Ведь он глухой, придавит и не услышит, как придавил! И унять его нет никакой возможности. - Почему? – удивилась Барыня. - Потому вы сами знаете, Глафира Андреевна, ведь это какой-то зверь, идол, Глафира Андреевна, хуже идола…, осина какая-то, за что же я теперь от него страдать должен? - Сколько же вас дармоедов на моей шее, - недовольно проговорила Барыня, - и тут все самой придется делать. Полиция? Армию еще вызовите с танками и самолетами! Одного слова моего хватит. - Какого слова? – удивился Гаврилов, - он же глух. - Он глух, - Барыня засмеялась, – а ты глуп! Я, Гурская! Гурская! Сегодня вечером прикажу, завтра солнце не взойдёт! Покличь Таньку сюда, бездарь! Через несколько мгновений Татьяна вошла чуть слышно и остановилась у двери. - Вызывали, Глафира Андреевна? – проговорила она тихим голосом. Барыня пристально посмотрела на нее. - Ну…? – кивнула головой Барыня, - наш уговор помнишь? Завтра Клим приезжает. - Ты в Италию-то хочешь, Таня? – усмехнулся Гаврилов, - Глафира Андреевна, всё для тебя устроила в лучшем виде, такую партию тебе сыскала, мужчина хоть куда, при деньгах, при положении. - Хочу, - закивала Татьяна, - кто же не хочет. - Одна беда… ведь этот глухарь-то, Гераська, ведь за тобой ухаживает, - вздохнул Гаврилов. - И чем ты медведя этого к себе приворожила? Ведь он же дремучий, он же и убить может, - усмехнулась Барыня. - Ну, это мы увидим. Как это вы говорите, убьет! Разве он имеет право ее убивать, посудите сами, Глафира Андреевна, - заволновался Гаврилов. - Я ему ничего не обещала, - вскинулась Татьяна, - ничего! - Экая! – засмеялась Барыня, - А ведь и правда, ничего не обещала. Ладно, ступай, вечером хочу все знать про «машину». - А утром? – с надеждой спросила Татьяна. - Если все сладишь, то утром самолет в Рим, - пристально смотрела на нее Барыня, - я свое слово сказала. Татьяна кивнула, повернулась, оперлась слегка на притолоку и вышла. - Ну, что думаешь? – спросила Барыня. - Думаю, что нужно глухого, его же оружием бить. Барыня смотрела на него с интересом. Она встала из-за стола и подошла ближе. Гаврилов заерзал на стуле, преданно глядя на хозяйку. Он быстрыми движениями погладил стол, и нервно скрестил пальцы рук. Барыня наклонилась к селектору. - Анечка! Поставь-ка нам чайку, хорошая моя. - Несу, одну минуточку, Глафира Андреевна! – отозвался селектор. - Рассказывай, - не громко предложила Барыня. Неоднократно было замечено, что Герасимов на дух не переносит не то что пьяных, но даже самое мимолетное амбре перегара вызывало у него острые приступы агрессии. Вся «челядь», в особенности ее мужская часть, с приездом Герасимова порой серьезно опасались «подшофе» проходить мимо его кабинета. Поначалу он брезгливо отворачивался от таких людей, что вызывало насмешки окружающих. Но однажды изрядно подвыпивший сотрудник ввалился прямо в кабинет к Герасимову. Отъезжающая от офиса компании машина скорой помощи навсегда отрезвила сотрудников, а корпоративная вечеринка окончательно установила «сухой» закон на этаже. Такой вариант Гаврилов и предложил Барыне. «Высоким» собранием было решено «дезинформировать» и «спровоцировать» Герасимова пьяной Татьяной, употребившей в рабочее время. Для этого одежду девушки добротно спрыснули качественным виски, и заставили тщательно прополоскать спиртным рот. Утром, когда все было готово, Гаврилов, назначив «смотрящих», дождался пока Герасимов, по обычаю, займет место у жалюзи в ожидании Татьяны. Получив сигнал, он махнул Татьяне, и девушка, покачиваясь на высоких каблуках, пошла по коридору, изображая пьяную. Герасимов проходя по коридору к своему кабинету,мрачно поглядывал на выглядывающую из-за мониторов «челядь». Все с замиранием сердца следили за происходящим и с презрительными смешками ждали появления девушки. Омерзительное ожидание всеобщей глупой подлости так пропитало офис, что Герасимов начал догадываться, что затевается что-то для него недоброе. Как глупцы и недалекие люди смеются над упавшим с лестницы бедолагой, считая это забавным, «челядь» с притворным убогим юмором сейчас предавала обычного инвалида, желая только одного, посмеется над его чистыми сердечными чувствами. Когда он в ожидании Татьяны занял место у жалюзи в своем кабинете, девушка появилась в коридоре. Из-за всех углов, из-под штор за окнами глядели на них подленькие улыбающиеся глазки. Хитрость удалась как нельзя лучше. Увидев Татьяну, Олег сперва, по обыкновению, с ласковым мычанием и теплым взглядом закивал головой. Однако по мере приближения девушки взгляд его менялся. Он отошел от жалюзи и выглянул в коридор, он пристально вглядывался в шатающуюся походку Татьяны. Наконец, его острое от природы обоняние уловило резкий запах свежего алкоголя. Взгляд его словно окаменел. Он быстрыми большими движениями подошел к ней и схватил за локоть. Татьяна ойкнула и зашаталась. Герасимов придвинул свое лицо к самому ее лицу. Татьяна от страха закрыла глаза. Он резко рванул ее за локоть и потащил по коридору. Девушка, не успевая, подвернула ноги и потеряла туфли, но Герасимов, не глядя в ее сторону, продолжал силой тащить ее по коридору. Из всех углов офиса на эту сцену смотрели несколько десятков испуганных глаз, но вмешиваться не рискнул никто. Попавшийся им навстречу айтишник, так резко рванулся в сторону, что локтем разбил окно в одном из офисов. Слыша такой переполох и грохот наверху, Гаврилов только качал головой. Он был уже готов вызвать наряд полиции, как Герасимов резко втолкнул Татьяну в приемную к Барыне. Гаврилов, предчувствуя беду, поспешил наверх. Секретарша, желая преградить путь Герасимову, смело, но безрассудно выскочила из-за стола. Олег свирепо зарычал и так посмотрел на секретаршу, что Анечка схватилась за грудь и резко опустилась на стул. Герасимов отворил дверь в кабинет Барыни и затащил Татьяну туда. Барыня встала и зло бросила ручку на стол. - Анна! Я же просила? Но Герасимов не глядя на Барыню, резко протащил Татьяну вперед и толкнул ее в предупредительно расставленные объятия хозяйки. Барыня заметно пошатнулась, но Татьяну поймала. Герасимов резко повернулся и вышел из кабинета, проходя мимо Анечки, он поднял ее из кресла, осторожно смахнул пыль с ее одежды и прижал руку к груди, подавая вид, что приносит извинения. Секретарша, округлив удивленные глаза, дрожащими руками принялась бесцельно перекладывать бумаги, стараясь успокоиться. Олег широким шагом промчался по коридору мимо притаившейся за мониторами «челяди». Заскочив в кабинет, Олег нервно заходил по кабинету. Постояв у окна, он вдруг словно опомнился и схватив розу из приготовленного букета, выскочил в коридор. Головы «челяди» на некоторое время показавшиеся из-за мониторов снова нырнули вниз. Олег широким шагом дошел до перехода около лестничных проемов и вдруг замер. Через огромное стекло он видел, как на улице возле темного бронированного Мерседеса целовались Клим и Татьяна. Девушка с готовностью подставляла ему губы и страстно отвечала на поцелуй Клима, который держал свою руку ниже талии девушки. Герасимов словно ударился о невидимую стену. Он несколько мгновений смотрел на эту сцену. Дверь в Мерседес захлопнулась, и Клим с Татьяной уехали. Герасимов опустив голову, понуро поплелся, тяжело ступая в свой кабинет. Целые сутки не выходил он из кабинета. Гаврилов, опасаясь справедливой мести, подглядывал периодически за ним сквозь приоткрытые жалюзи. Он смог отчетливо видеть, как Герасимов, сидя в кресле, скрестив руки на груди, тихо и мерно и только изредка мыча – пел, то есть покачивался, закрывал глаза и встряхивал головой, как древние ямщики или бурлаки, когда они затягивали свои всеми забытые заунывные песни. Гаврилову становилось при этом так жутко, что он резко отодвигался от окна. Когда же на другой день Герасимов вышел из каморки, в нем особенной перемены нельзя было заметить. И вроде все как обычно, только взгляд стал более пристальным и угрюмым. Но вел он себя спокойно, даже миролюбиво. «Челядь» растерянно ожидала подвоха в таком поведении, но Олег был воплощением самого вселенского спокойствия. Все с удивлением смотрели на благодушный вид Герасимова, но никто не замечал встревоженного взгляда начальника айти-отдела. То был единственный в компании человек, который относился к Олегу, как к равному обычному человеку, физические недостатки которого не имели для него абсолютно никакого значения. Являясь профессионалом своего дела, он сразу понял цену разработкам Герасимова. Сразу осознав, что цена этих разработок была очень ясна и проста, они вообще в принципе не имели цены, он часто просиживал вечерами в кабинете Олега, восхищаясь результатами его работы. Когда Олег зашел к нему в кабинет, он хотел было посочувствовать, но Герасимов со странной улыбкой отмахнулся от его сочувствий. Он размашисто, большими буквами, написал на листе только одно слово. Положив листок перед айтишником, Олег направился к двери. «УВОЛЬНЯЙСЯ» прочитал айтишник. Он поднял удивленный взгляд на Герасимова, тот кивнул в знак подтверждения. - Когда? – спросил айтишник и развел руками. «ЗАВТРА», написал Олег и быстро вышел из кабинета. Айтишник оперся локтями на стол и обхватил голову руками. Начались эти «душераздирающие» события еще утром, когда у него на столе зазвонил телефон. Взглянув на экран определителя, он понял, что звонит Герасимов, по их взаимной договоренности он не отвечал на эти звонки, а шел сам в его кабинет. Когда он зашел в кабинет, то по обыкновению застал Герасимова качающимся в кресле. - Что? – коротко спросил Айтишник, зная, что короткие слова Олег читает по губам. Герасимов встал с кресла и подошел к полке с дисками. Он плавно провел пальцем по дискам и постучал по крайнему диску. Олег вопросительно посмотрел на айтишника, затем открыл крышку стола и развел руками, показывая пустую полку.Тот сразу все понял без всяких пояснений и схватил лист бумаги. - Тебя же ограбили! – нервным размашистым почерком написал он. Олег кивнул головой и улыбнулся. Айтишник собрался было писать на листке, но Герасимов положил на его пальцы свою огромную руку, и кивком головы указал на стоящие в вазе розы. - Татьяна? – удивленно спросил айтишник. Олег кивнул головой и снова улыбнулся. Айтишник схватился за голову. - Вот стерва! – в сердцах выкрикнул он. Герасимов наклонился к нему пытаясь увидеть, что сказал айтишник, но тот только рукой махнул. Олег покачал головой и снова сел в кресло. Далее события развивались с невероятной быстротой, и их обоих вызвали к Барыне. Явившись в кабинет начальствующей особы, они застали там Гаврилова и Анечку. Барыня строго посмотрела на обоих. - «Машину» будем устанавливать в отдельной комнате около серверной, вход только тебе - приказала она айтишнику. - А…, как? Как мы будем ее устанавливать? – недоумевая, спросил айтишник, - у нас есть схема и программное обеспечение? Откуда? Барыня, не стесняясь, выложила перед ним стопку дисков и блокнот Герасимова. Олег, усмехнувшись, посмотрел на айтишника. Гаврилов внутренне сжался, ожидая кромешной грозы в кабинете. Однако Герасимов спокойно созерцал на свое творение и не двигался с места, лишь только колючий пронзительный взгляд выдавал его чувства. - Чего? – вскинулась Барыня, - чего глядишь? Все здесь мое! Все, понял? - Вот тебе! – она положила перед Герасимовым «зеленую» банкноту номиналом «двести», - премия за работу! Анечка с готовностью протянула Олегу раздаточную финансовую ведомость. Айтишник молча, зажмурил глаза от происходящей в кабинете лютой несправедливости, но возмущаться не решился. Герасимов с готовностью расписался, схватил банкноту и стал часто кланяться. - Вот и иди! – Барыня указала ему на дверь, - иди, работай, а то вылетишь у меня в два счета! Что-то много я с тобой вожусь, ишь какой выискался! Иди, иди! Олег подчеркнуто вежливо вышел из кабинета. Гаврилов облегченно выдохнул. Анечка, обмахивая себя папкой, нервно глотала воду из стакана. Барыня была внешне спокойна. - Что скажешь? – повернулась она к айтишнику. - Этого мало, Глафира Андреевна, - он развел руками. - Мало? – неожиданно вскинулся Гаврилов, - в смысле мало? - Глафира Андреевна…, - начал айтишник, - поймите, эта машина, на самом деле не совсем машина… - Что ты тут нам голову морочишь, - резко отозвался Гаврилов, - машина, не машина, кусок железа, он и есть кусок железа, установил программу и работай себе на здоровье! - Да, подожди, ты, - Барыня повернулась к айтишнику, - говори! - Он создал машину с элементами искусственного интеллекта! – торопливо говорил айтишник, - здесь мало программного обеспечения! Она ведь практически живая! Она сама принимает решения! Анализирует рынок сбыта, биржевые риски, состояние конкурентов, развитие отраслевых составляющих экономики и принимает решение… - Ну, так и что? – удивленно спросила Барыня, - пусть себе работает на здоровье! Чего тебе не хватает? - Чтобы такая машина работала ее надо сначала научить! Айтишник сказав этот спич, растерянно смотрел на окружающих. Барыня, усмотрев в нем умалишенного, смотрела на него странно, а Гаврилов и вовсе заподозривший сговор немого и айтишника смотрел на него как на «врага народа». Только Анечка смотрела на него с мольбой и просьбой закрыть эту тему и вырваться, наконец, из этой «паучьей» норы. - Чего? – с трудом выдавила из себя Барыня. - Ты чего тут несешь? – в унисон хозяйке говорил Гаврилов. Анечка не найдя нужных умных слов просто нервно засмеялась, разумно посчитав, что такой реакции в поддержку Барыни будет вполне достаточно. - Я? – айтишник ткнул себя в грудь, - я несу? Я не несу! Чтобы эта машина работала, Герасимов вместе с программой и огромным управляемым массивом данных, ввел в машину ряд системных обучающих алгоритмов! Она учится, понимаете? Прежде чем работать она должна пройти определенный курс обучения, как и любой специалист! - Может она еще и разговаривает? – прыснул от смеха Гаврилов, - спорит сама с собой? - Ну, конечно, - облегченно ответил айтишник, - конечно разговаривает, в ручном режиме она общается с Герасимовым, иногда и спорит! В автономном режиме она сама принимает решения. Но с каждым решением благодаря этому алгоритму она становится умнее, с каждым днем все умнее и умнее. - Она…, - Барыня испуганно смотрела на айтишника, - управляема? Машина эта, она под контролем? - Да, конечно. - Иди, забери у него эти алгоритмы! – строго приказал Гаврилов. - Вы не слышите меня вовсе, - хлопнул себя по бедрам айтишник, - как я могу их забрать? Они запущены уже! Диски я заберу, конечно, но это уже не актуально! - Вот и забери! – Барыня ударила по столу. Айтишник в сердцах махнул рукой и вышел. Усевшись в своем кабинете, он долго не мог понять, что же ему предпринять. Тут его и застал Герасимов со странным предложением уволиться. Он резко поднял голову и громко выдохнул. Он взял чистый лист бумаги и быстро написал заявление об увольнении. Облегченно выдохнув, он встал и бросил ручку на стол, взяв листок с собой, он вышел в коридор. Под недоуменные взгляды «челяди» он подошел к двери кабинета Герасимова и громко постучал в дверь. Все недоуменно переглянулись, а он продолжал стучать в дверь. Олег со стаканом кофе в руке подошел к нему сзади, и усмехнувшись открыл ему дверь. Айтишник кивнул ему головой, Герасимов галантно указал ему рукой на кабинет, разрешая войти. - Ал-го-рит-мы! – четко по слогам проговорил айтишник. Герасимов улыбнулся и показав ему вверх большой палец, подошел к полке с дисками. Он вял несколько дисков и два из них отложил отдельно. Он протянул диски айтишнику, тот взял и облегченно выдохнул. Олег кивнул ему головой, спрашивая, чем еще может быть полезен. На это айтишник, молча, ткнул ему перед лицом заявление об увольнении. Герасимов кивнул и похлопал его по плечу, а затем резким хрустящим хлопком легко переломил оставшиеся у него два диска. Айтишник недоуменно посмотрел на Олега, но тот только улыбнулся и несколько раз махнул большим пальцем вниз. - По-мо-чь? – по слогам спросил айтишник. Олег пожал плечами и махнул рукой, подзывая его к себе. Он взял лист бумаги и стал быстро писать, айтишник стал у него за плечом и читал запись Олега. Его глаза округлились. - Ты чо, глухой? – он ужаснулся, - сбрендил? Нас посадят! Олег вопросительно посмотрел на него. Айтишник скрестил пальцы решеткой и через них посмотрел на Герасимова, показывая неизбежный итог задуманного плана, но тот удивленно пожал плечами и закачал головой. - Чего нет? Чего нет? – махнул рукой айтишник, - сто пятьдесят девятая, часть третья! Семера, по-любому! Пятерик минимум! А если нас будет двое, то и групповуху еще впаяют! Десятка с конфискацией! Герасимов отрицательно закачал головой, но айтишник похлопал его по плечу. - Ну…, удачи тебе, а я увольняться пошел! Он вышел из кабинета и направился к Барыне. Зайдя в кабинет, он положил на стол стопку дисков. Гаврилов схватил диски и потряс ими в воздухе. - Это целое состояние стоит! Айтишник нервно облизал губы и положил перед Барыней заявление. Та посмотрела сначала на листок, потом на Гаврилова, потом на айтишника. - Увольняешься? – она усмехнулась, - на таком интересном месте? Струсил? - Глафира Андреевна, - айтишник виновато опустил голову, - ухожу, устал я. - Думаешь, на тебе свет клином сошелся? – грозно продолжала Барыня, - да таких как ты…, да тебе цена… - Копейка за пучок, - подсказал айтишник. - Да, я тебя без выходного пособия вышибу! – кричала Барыня. - Спасибо, Глафира Андреевна, - айтишник кивнул головой, - и вам не хворать. Айтишник вышел из кабинета, Барыня пожала плечами и грозно взглянула на Гаврилова. - Что-то у тебя тут происходит? – недовольно проговорила Барыня. - Да, что вы? Что вы, Глафира Андреевна? Да стоит только свиснуть…, они же выстроятся в очередь до кремля, у нас айтишников в стране пруд пруди! Скажи, Анечка! - Я…, а…, - Анечка покраснела, - я свистеть не умею. - Тьфу! – Барыня нервно толкнула стул, - сборище идиотов! Я одна тут человек среди тупых животных! - Как Маугли! – обрадовано догадалась Анечка. Гаврилов, сдерживая смех, зажмурился. Барыня побагровела от ярости. - Да, иди уже отсюда! Дура набитая! – Барыня сжала кулаки. Анечка, выскочив из кабинета, побежала, не оглядываясь, по коридору и сбила с ног айтишника с большой коробкой, который шел к выходу. Ругнувшись айтишник минут десять ползал по проходу, собирал разбросанные вещи. Герасимов, проходивший мимо, помог айтишнику собрать вещи, и они вместе вышли из дверей компании. Олег решил проводить его, и они молча шли по набережной. Он мычал что-то и показывал айтишнику заготовленные записи, тот тыкал в них пальцем и тут же вертел им у виска. Однако у небольшого моста они добродушно обнялись и пожали друг другу руки. Айтишник махнул рукой и пошел через мост, а Олег отправился обратно вдоль набережной реки. Дело было к вечеру, Олег в силу глухоты своей не мог слышать рев, бегущих мимо машин, и потому он неспеша шел по набережной и глядел на воду. От «пробежавшего» по реке катера на мраморные стенки нахлынули волны. Вдруг ему показалось, что что-то барахтается в тине у самого берега. Он некоторое время всматривался в отростки зеленой тины на стенках набережной, но ничего не увидел. Сбежав по ступеням к самой реке, он снова увидел как «нечто» пытается выбраться из воды, карабкаясь по отвесной стене. Шагнув по отмосткам, он нагнулся и увидел небольшого щенка, рыжую таксу, который, несмотря на все свои старания, никак не мог выбраться из воды, бился, скользил и дрожал всем своим мокреньким и худеньким телом. Герасимов посмотрел на несчастную собачонку, подхватил ее одной рукой и вытащил из воды. Осмотревшись, Олег увидел небольшую картонную коробку, стоявшую на пачке газет из метрополитена. Олег одной рукой бросил несколько газет на дно коробки и опустил щенка внутрь. Осторожно взяв коробку двумя руками, он широкими шагами отправился к своему дому. Герасимов вошел в свою комнату и, замотав щенка в свою футболку, переложил его из коробки на кровать. Бедной собачонке было всего недели три, глаза у нее прорезались недавно, одни глаз даже казался немножко больше другого, она еще не умела пить из чашки и только дрожала и щурилась. Олег метнулся к холодильнику и схватив бутылку молока отлил из нее в небольшую чашку. Поставив чашку в микроволновку, он вернулся к щенку и попытался обтереть его, тот едва стоял на ногах. Слегка подогрев молоко он поставил чашку и двумя пальцами нагнул голову щенка, ткнув его носиком в молоко. Щенок отфыркался и вдруг бросился пить с жадностью,фыркая, трясясь и захлебываясь. Герасимов глядел, глядел, да как засмеялся вдруг. Всю ночь он возился с щенком, укладывал его, обтирал и заснул, наконец, сам возле него каким-то радостным и тихим сном. Ни одна мать так не ухаживает за своим ребенком, как ухаживал Олег за своим питомцем. (собака оказалась кобельком). Первое время он был очень слаб, тщедушен и собой некрасив, но понемногу справился и выровнялся, благодаря неусыпным попечениям своего спасителя, щенок превратился в очень ладную таксу, с длинными ушами, прямым хвостом, сильными широкими лапами и большими выразительными глазами. Она страстно привязалась к Герасимову и не отставала от него ни на шаг, все ходила за ним, повиливая хвостиком. Он и кличку ей дал, назвал его Муму, обращая его внимание своим мычанием. Офис по данному вопросу разделился, дальние кабинеты компании полюбили щенка всем сердцем и тоже кликали Мумунчиком. Ближние к «паучьей» норе кабинеты относились к Мумунчику с настороженностью, гладили и ласкали щенка с оглядкой. Щенок был чрезвычайно умен и хитер, постепенно открывая в себе острые охотничьи инстинкты таксы. Щенок ласкался ко всем, но предан был только Герасимову. Олег и сам любил его без памяти, и ему было неприятно, когда другие его гладили. Боялся ли он за него, ревновал ли он к нему – Бог весть! Он его будил по утрам, стукая лапкой по руке, и стягивая с него покрывало еще небольшими, но уже острыми зубами. С важным видом Муму сопровождал Олега в кабинет из комнаты, здесь в кабинете и комнате, где жил Олег щенок чувствовал себя полным хозяином и с довольными глазами расхаживал среди системных блоков и с интересом принюхивался к проводам. Ночью Муму не спал вовсе, но не лаял без разбора, как иная глупая дворняжка, которая, сидя на задних лапах и подняв морду, лает просто от скуки, так на звезды. Тонкий хрипловатый голосок Муму никогда не раздавался даром. Либо кто-то стучал в кабинет к Олегу, либо кто-то громко криком разговаривал, щенок немедленно приступал к наведению порядка. На «царственный» этаж Муму не ходил, а когда Олег отправлялся к Барыне, всегда оставался у лестничного пролета и нетерпеливо выжидал его, навострив уши и поворачивая голову то направо, то вдруг налево, при малейшем шорохе на ступенях. Однако большую часть времени Олег проводил в своем кабинете. Муму томно зевал в углу, глядя на бегущие строки программы, с которой в последние дни работал Герасимов.Поставив установочные тесты, Олег вышел к автомату, налить себе кофе. Муму покрутившись среди системных блоков, выскочил в коридор. Проследив за Герасимов своим зорким взглядом, щенок осторожно оперся на дверь соседнего кабинета, приоткрыл ее и с деловым видом зашел внутрь. Появление Муму вызвало у соседей прилив нежности. - Мумунчик! Мумунчик! – раздавалось из всех углов. Перекусив двумя небольшими кусочками колбасы, Муму улегся на небольшом диванчике. Однако в следующий момент по дорогому ламинату предательски запрыгал небольшой оранжевый мяч. Муму тут же напрягся и спрыгнув с диванчика помчался за мячом. Настигнув его, он своей широкой лапкой, ударил и погнал мяч под столами и стульями под общий смех «челяди». После двух кругов бешеной гонки мяч неожиданно выскочил в коридор и Муму не раздумывая, рванулся за ним, не желая упустить столь желанную добычу.В этот прекрасный летний день Барыня «царственными» шагами двигалась по коридору, за ней мелкими шажками высоких каблучков семенила Анечка. Барыня была в явном расположении духа, только что, узнав прибыли за последний месяц, она снисходительно смеялась и шутила. Анечка осторожно и неискренне, но широко улыбалась на ее шутки. В компании не очень-то любили, когда на Барыню находил веселый час, потому что, во-первых, она тогда требовала от всех немедленного и полного сочувствия и сердилась, если у кого-нибудь лицо не сияло удовольствием, а во-вторых, эти вспышки у неё продолжались недолго и обыкновенно сменялись мрачными репрессиями среди «челяди». Под ногами Барыни проскочил небольшой оранжевый мяч. Она, охнув, замедлила шаг. Дальнейшие события повергли этаж офиса в шок. За мячом следом с радостным щенячьим рыком промчался Му-Му. - Боже мой! – воскликнула она вдруг. Она едва успела приподнять ногу, чтобы такса не ударилось в нее. Замечтавшаяся Анечка налетела на Барыню и сбив ее с ног, с широко открытыми от страха глазами, картинно расставив руки, опустилась на Барыню сверху. Му-Му, тихонько взвизгнув, отскочил от сплетенных и охающих рук и ног, но в следующий миг остановился и наклонив голову с интересом наблюдал, как Барыня одной рукой опиралась на пол, а второй пыталась столкнуть Анечку, а Анечка, причитая и охая, опиралась на обе руки, пытаясь не раздавить хозяйку. - Это что…? Это, что… собака? - Н…, не… знаю, - кряхтела от натуги Анечка. Барыня, наконец, смогла выползти из-под Анечки. Девушка с трудом оторвалась от пола и едва стояла на ногах. Барыня указала пальцем на Му-Му. - Чья это собака? – она сурово посмотрела на Му-Му, и протянула к нему палец. Му-Му такого заигрывания не принял и, рыкнув, скрылся в кабинете Герасимова. Анечка, бросив взгляд на дверь, за которой скрылся щенок, повернулась к Барыне. - Это немого собака, - неуверенно сказала она. - Да, вижу уже и без тебя. Они решительно ворвались в кабинет в надежде застать в врасплох щенка. Но их замыслам было не суждено сбыться. Му-Му, разгадав их коварный план, юркнул между системными блоками, прополз под проводами в дальний угол комнаты. Барыня показала Анечке рукой обходить с другой стороны. Обе женщины сняли туфли и пробираясь среди проводов пытались схватить таксу. - Иди сюда, зараза! - Крыса какая-то, а не собака! – причитала Анечка. Однако Му-Му, заподозрив неладное, под проводами проскочил под стол, и бросился было к выходу, но вдруг застыл и радостно заскулил. Женщины обернулись и увидели в проеме двери громаду Герасимова. Щенок проворно юркнул за ногу Олега. Герасимов стоял в проходе и с удивлением смотрел на происходящее, в правой руке он держал стаканчик с дымящимся кофе. Барыня гневно замахала на него сжатыми кулаками, но речь получилась несвязной. - Да, я…, я…, тебя…! Но вместо стыда и оправданий Герасимов гневно замычал и замахал руками. Анечка резко испуганно вскрикнула и закрыла рот руками. Барыня обернулась в сторону, в которую смотрели все. Му-Му, обняв хозяйский «Шанель» аппетитно облизал застежку туфли. - Не-ет! – закричала Анечка. Но все было тщетно, Му-Му сладко облизался и, оскалив свои маленькие, но довольно острые зубы, погрузил их в дорогостоящую кожу. Барыня потеряла дар речи и опустилась на стул. Анечка, схватив со стола несколько листков, стала махать на ее растрепавшиеся волосы. Почувствовав прибывшее подкрепление в виде Герасимова, Му-Му легко расправился с туфлей, потрепал свое длинное ухо задней ногой, и потрусил в сторону двери. Барыня, схватив погрызенную туфлю, выскочила в коридор в надежде настичь таксу, но Му-Му уже беззаботно гнал по коридору свой любимый мячик.Она с силой швырнула туфлю в собаку, но она, не долетев, ударилась в стену. Барыня издала победный угрожающий рык, и босиком отправилась к себе.Сзади, охая, ее догоняла Анечка. Гаврилов, уже узнавший о случившемся, топтался возле двери кабинета начальницы. Барыня словно ураган влетела к себе. Пока она переобувалась, Гаврилов и Анечка боязливо выглядывали в дверь, но входить не торопились. Переобувшись, Барыня рухнула в кресло и, ударив по столу ладонями, громко «зарычала» от обиды и досады. - Глафира Андреевна! – Гаврилов развел руками, - да, не извольте беспокоиться, сведем мы этого пса! Ей-ей сведем! Даже не сомневайтесь. Анечка часто согласно закивала головой, и нервно облизала губы. Она неуверенно шагнула в кабинет и застыла. Барыня швырнула в нее пачку листов, девушка снова выскочила за дверь. - Да вы меня сведете в два счета! – кричала Барыня, - Вы все! Все моей смерти хотите! И собаку эту вы специально сюда притащили! - Кто? – Гаврилов удивленно открыл рот, - Мы? Я что ли тоже притащил? - Все! Все! – дико выпучив глаза, кричала Барыня, - он чуть не сожрал меня! - Его не будет здесь! – сжал кулаки Гаврилов, - завтра же Глафира Андреевна! Анечка продолжала, как заведенная, часто кивать головой. Барыня встала из кресла и громко хлопнула рукой по столу. - Скверная собака! Злая! Вон ее отсюда! Вон! – истошно кричала Барыня, - чтобы духу ее здесь не было! Если увижу ее еще раз, я вас сама из окна выброшу! - Да мы…, - начал, было, Гаврилов. - Именно вы! – Барыня еще раз ударила по столу, - именно вы сами завтра в окно выпрыгнете, если я ее еще раз увижу. Через полчаса в офисе уже царствовала глубокая тишина. Барыня сидела в кабинете чернее грозовой тучи, а «челядь» предусмотрительно попряталась по дальним уголкам этажа. Какая безделица, подумаешь, может расстроить человека. До самого вечера Барыня была не в духе, ни с кем не разговаривала. И даже бокал старого марочного сухого вина не поднял настроение, и ночь она провела дурно. Только Герасимов провел эту ночь в трудах и не отходил от мониторов. Му-Му вальяжно лежал рядом с системным блоком и лениво играл с пальцем Олега. Они так и уснули под утро, один на столе, другой за столом. Не уснули лишь мониторы, на которых большими объемными буквами было выведено «ПРОГРАММА МУ-МУ 77%». Проснувшись, Олег взглянул на мониторы, зевнул и принялся быстро нажимать клавиши. Му-Му полакомившись остатками колбасы, покрутился по кабинету и незаметно выскочил в коридор. Герасимов увлекся работой, продолжая совершенствовать и тестировать свою программу. Однако он и так бы в силу своей глухоты не услышал шума и переполоха поднявшегося в коридоре офиса. Два дюжих молодца из службы по отлову бродячих собак окружали в коридоре оскалившегося Му-Му. Один из ловцов бросился сломя голову к двери, и хотел было схватить Му-Му, но такса ловко вывернулась из-под его пальцев и, подняв хвост, пустилась во все лопатки к двери Герасимова. Ударившись о закрытую дверь Му-Му, помчался дальше, но завидев второго ловца в другом конце коридора, он с сильным заносом свернул в одну из открытых дверей. Ловцы вбежали в кабинет, но спина собаки уже сверкнула в пучках проводов под столами. Пытаясь его окружить, ловцы пытались перекрыть ему путь для отступления и выдавить в коридор. Однако вскоре они сначала потеряли его из вида, а затем под общее улюлюканье «челяди» щенок, выскочив как рыжая «молния» из-под одного из многочисленных кабель-каналов, метнулся в коридор. Погоня повторяла сначала второй, а потом и третий круг, пока на помощь ловцам не пришел Гаврилов. Быстро захлопнув все двери офисов, управляющий не оставил шансов Му-Му. Один из ловцов коршуном бросился на собаку и придавил ее к полу. Вскоре такса, жалобно повизгивая, болталась в большом сачке ловцов. Они с радостным причитанием понесли «добычу» по коридору. Вот в это самое время и открылась дверь кабинета Герасимова. Олег вышел из кабинета, чтобы выпить кофе, он и предположить не мог, что в офисе уже полчаса продолжается своеобразная «коррида» по отлову беззащитного щенка. То ли усмотрел Му-Му хозяина, то ли и правда от большой несправедливости, но визжать он стал громче и жалобнее. Герасимов естественно слышать жалоб питомца не мог, иначе судьба ловцов была бы незавидна, однако жалкий вид щенка в сетке и его импульсивные движения, моментально решило судьбу всего предприятия. Резким движением он схватил сачок и разорвал сетку. Му-Му вырвавшись с жалобным визгом, бросился к ногам Герасимова. Олег поднял его с пола и гневно посмотрел на ловцов. Мужчины опасливо глядя на огромного злого лохматого человека, возмущались лениво и не долго. - Ты чо мужик? – спросил один из ловцов, - зачем он тебе? Перевод Герасимову не понадобился, ему вообще все равно, что они станут говорить. Он угрюмо зарычал на ловцов, указывая на Му-Му. Ловцы каким-то неопределенным чувством поняли, что это не та собака, которая им нужна. Они повернулись к Гаврилову. - А у вас нет еще каких-либо собак, уважаемый? - Что? – возмутился Гаврилов, - вот это собака! - Это собака, которая надо собака! – ловец многозначительно поднял палец вверх. - В смысле? – ошарашено спросил Гаврилов. - Она ниже 30 сантиметров. В коридоре появилась запыхавшаяся Анечка и с придыханием сообщила, что прибыл полицейский наряд. Получив такое солидное подкрепление, ловцы сразу перешли в атаку. - Ты бы отдал пса, мужик! – самодовольно улыбались ловцы. Завидев двух полицейских, Герасимов злобно замычал и скрылся в своем кабинете. Гаврилов приосанился, с важным видом поправил указатель запасного выхода и, достав платок, высморкал свой утиный нос. Полицейские требовательно постучали в дверь, но никто дверь им не открыл. Коротко посовещавшись с Гавриловым, они решили не применять спецсредства и решить все миром. Спустя полчаса дверь отворилась, и в коридор выглянул Герасимов. Олег злобно промычал и сунул прямо к лицу Гаврилова бумагу. «ВЫ МЕШАЕТЕ МНЕ РАБОТАТЬ». «Челядь» моментально подхватила и понесла этот лозунг. - Да чего вы пристали к человеку? - Кому он мешает? - Вы так орете тут, что даже глухой вас слышать стал! Крики неслись из разных концов коридора офиса. Гаврилов решил пресечь этот стихийный митинг на корню. - Пусть немедля выдаст пса и работает себе на здоровье! Полицейские стали знаками показывать Герасимову, что им нужна собака. Ловцы тоже подключились к этой нестройной фальшивой симфонии рук. Герасимов удивленно посмотрел на них и отрицательно закачал головой. Коридор охнул от удивления. Гаврилов не на шутку расстроился. Из разных концов понеслись смешки. - Что? Как это нет? – побагровел Гаврилов. - Ну, все, если глухой говорит, что собаки нет, то значит, он собаку не отдаст! – смеялись вокруг. - Да, я…, - Гаврилов с ловцами вломились в кабинет. Тщательно обыскав каждый уголок, они убедились, что Му-Му действительно в кабинете нет. Заглянув в каждую полку, в каждый шкафчик, перевернув диван, даже просветив фонариком все системные блоки, Гаврилов задумчиво вышел из кабинета. Ловцы, повздыхав, убрались из офиса, а полицейские удалились вместе с Гавриловым. «Челядь» с удивлением и восторгом заглядывала в кабинет и улыбалась Герасимову. Тот только смущенно разводил руками и отрицательно качал головой. Вид этого огромного смущающегося человека был комичный, и только веселил проходящие мимо кабинета делегации. Вскоре у кабинета осталась только Анечка, одиноко стоящая с широко раскрытыми глазами у двери. Олег кивком головы спросил у нее, чего она хочет. Анечка смущенно топталась на месте. - Меня смущают ужасные догадки, - запинаясь, проговорила девушка. Олег насторожился и, положив ей руку на плечо, заглянул ей в глаза. Он еще раз кивком головы дал ей понять, что спрашивает, что ей нужно. - Вы ведь не съели ее? – тихо спросила Анечка, - не съели Мумунчика? Глаза Олега округлились от сильного удивления, но он в тот же миг успокоился. Он покрутил пальцем у виска и слегка подтолкнул ее к коридору в сторону «паучьей» норы. Она шла по коридору, постоянно оглядываясь на Герасимова, а тот махал ей рукой, отправляя дальше. «Челядь» ужаснувшись страшному открытию Анечки, смотрели ей вслед, но никто не улыбался, и не проронил ни слова. Однако самые говорливые уже через полчаса в курилке разнесли весть, что исчезновение собаки прямо из-под носа полиции это вовсе не чудо, что вполне возможно Герасимов умертвил таксу, а злые языки говорят, что даже съел ее. Несмотря на серьезно расширяющийся поток самых невероятных слухов, Гаврилов доложил Барыне, что приказание ее исполнено в лучшем виде. Офис вскоре успокоился и даже начал забывать о проделках Му-Му, но это оказалось лишь затишьем перед настоящей бурей. Вечером того дня, когда Му-Му был чудесным образом спасен, Герасимов придя в свою комнату обнаружил Му-Му на своей огромной кровати. Радостно потрепав его за ухом, Олег покормил любимца остатками своих бутербродов и прилег вместе с ним на кровать. Му-Му радостно махал своим хвостиком и играл с пальцем хозяина, облизывал ему нос, усы и бороду. И если кто-то вдруг подумает, что в том была мистика и волшебство, а еще больше чудо, так нет, ничего волшебного там не было вовсе. Этот довольно хитрый план пришел в голову Герасимову, когда он решил соединить собранную в комнате установку со своим кабинетом в единую электронную сеть. Для того и придумал он вымышленный ремонт вентиляции и под видом этого же ремонта проложил провода витой пары между системными блоками. Вот это самый путь и проделал теперь Му-Му из кабинета в комнату, Олегу оставалось только снять решетку с вентиляции и подсадить таксу в проем. Нельзя сказать при этом, что Герасимов был настоящим живодером, запуская собаку в лабиринт вентиляции на верную погибель. Этот путь пёс знал преотлично. При прокладке проводов Герасимов на коротких участках не раз проделывал этот трюк, пуская Му-Му в одном конце и отлавливая в другом. Для верности всегда приманивал его кусочком сырокопченой колбаски, издававшим шикарный долгий запах привлекающий собаку. Участок за участком Му-Му осваивал весь путь от кабинета до комнаты. В один из дней Герасимов решился и запустил Му-Му в своем кабинете. Когда он широкими шагами дошел до комнаты, то из открытого вентиляционного люка уже торчала облизывающаяся мордочка Му-Му. Герасимов радостно подставил руки, и пёс храбро спрыгнул ему прямо на ладони. Вскоре такса уже сама прыгала на огромную кровать Герасимова, не дожидаясь его. Теперь они практически не расставались, только Герасимов проделывал этот путь через охрану и офис, а Му-Му бежал по вентиляции. Но, как говорится, всякой хитрости, даже самой выдающейся всегда приходит конец. Историю скрытого от дурных глаз тайного перемещения Му-Му оборвал голубь. И порой может показаться, что не жадность и алчность старухи, не ложь и зависть людей, не предательство и подлость послужили началом конца процветающей компании, а тот самый одинокий раненый голубь, невесть как попавший в вентиляцию офиса. Бедному глухонемому Герасимову и в голову не могло прийти, что Му-Му может себя выдать визгом, рычанием и тявканьем. Как же он поймет, глухой-то? Эти два представителя нашей фауны нехарактерные для вентиляционных тоннелей встретились аккурат над приемной Анечки. Му-Му, как обычно спешил по вентиляционным переходам по известному и привычному для таксы маршруту. Вдруг впереди со стороны кабинета Олега раздался шорох. Му-Му остановился, навострил уши и зарычал. Шаги его стали мягкими и осторожными, принюхиваясь, пёс осторожно двинулся вперед. Невесть как попавший в вентиляцию голубь с подбитым крылом, волочась, переползал от стенки. В это самое время Барыня только что разулась и прилегла на диван и дремала после продолжительного «нервического вливания» своим помощникам. Она томно прикрыла глаза и уже собралась потребовать у Анечки чай и нажала кнопку вызова. Одновременно с тем, как Анечка вошла в кабинет, сверху раздался заливистый хрипловатый лай. Они одновременно задрали головы и смотрели вверх, ошарашено, пытаясь понять, что могло быть источником звука. Сердце у Барыни часто забилось и замерло от волнения. - Гаврилов! Охрана! Охрана! – простонала она. Озадаченный Гаврилов и испуганные охранники заскочили в кабинет. Анечка, молча, показала на вентиляционный люк и пожала плечами. Охранники бросились из кабинета, и через мгновение появились со стремянкой. Взобравшись к люку, они быстро сняли решетку. На охранников посыпались птичьи перья, голубь камнем рухнул вниз и неуклюже перевернувшись,бил здоровым крылом словно защищался.Сверху на голубы задиристо тявкала морда Му-Му. - Ох! – проговорила Барыня, тоскливо разводя руками, - Опять, опять эта проклятая собака! Вы все хотите моей смерти, хотите убить меня! Она опустилась на диван, заботливая Анечка тут же подала ей рюмку дорогого коньяка. Отпив из рюмки, Барыня опять стала жаловаться на собаку, на Гаврилова, на свою участь, на то, что ее, бедную, старую женщину, все бросили, что никто о ней не сожалеет, что все хотят ее смерти. Между тем упрямый пёс, следуя охотничьему инстинкту, снова вернулся на место схватки и залаял. - Вот…, вот…! – пролепетала Барыня и снова подкатила глаза под лоб, - опять эта собака, сколько же можно уже! Да заткните ее кто-нибудь! Пусть она уже умолкнет навсегда! Гаврилов сгоряча вызвал всех имеющихся охранников. Герасимов, стоявший возле автомата и наблюдая на то, как наполняется его стаканчик, с удивлением смотрел на шестерых охранников, которые стартовали с поста охраны, словно на олимпийских играх. Странное тревожное чувство нахлынуло на Олега, его сердце сжалось, предчувствуя беду. Он, бросив стаканчик в мусорный бак, поспешил в кабинет. Когда он заскочил внутрь, Му-Му уже обнюхивал край вентиляционного люка. Сняв собаку, он едва успел запереть кабинет, как в дверь громко постучали. Усадив Му-Му на диван, он приоткрыл дверь, но разглядев там двух охранников, он снова закрыл ее, легко пересилив их. Через несколько мгновений не менее пяти человек ломились в его дверь.Гаврилов, глядя на эти бесполезные попытки, остановил охранников. Оставив двух охранников у дверей, он поспешил к Барыне. Когда он заскочил в кабинет, Барыня уже допивала третью рюмку, а Анечка стояла наготове с бутылкой. Гаврилов сделал ей знак рукой, и Анечка исчезла, словно ее никогда тут «не стояло». - Глафира Андреевна, душенька! Сделайте милость, не гневайтесь! – он сложил руки к груди. Три рюмки уже начали свое «волшебство», и постепенно гнев Барыни сменялся на милость, а вместе с милостью незаметно подкрадывалась дремота. - Да, охота вам так переживать из-за какой-то собаки. Ну, прибежал невесть откуда этот пёс, что с того? Завтра уже его и в живых не будет, стоит только захотеть. Одно только ваше слово, Глафира Андреевна. Он склонился к Барыне, но в ответ услышал тихий свистящий храп. Он сплюнул и выпрямился. Он быстро наполнил рюмку и одним глотком выпил спиртное. Он выдохнул, поправил галстук и направился к выходу. - Неужели для тебя какая-нибудь собачонка дороже моего спокойствия? – начала она тихим страдальческим голосом, - я не желаю в это верить. Иногда Барыня любила прикинуться загнанной и сиротливой страдалицей, да так, что всем людям в компании становилось неловко. Гаврилов спокойно и уверенно поклонился и вышел из кабинета. Вскоре он уже стоял среди охранников у двери кабинета Герасимова. Сюда же прибыл полицейский наряд. - Ну, что ломать? – услужливо спросил охранник. - Вам бы только ломать, - зло махнул рукой Гаврилов. Он с силой заколотил в дверь. - Он же глухой! – засмеялись охранники. Вся собравшаяся «челядь» тоже засмеялась и еще плотнее обступила место события. Гаврилов задумчиво почесал затылок. - Можно фонариком! – предложил полицейский. - Да, какая разница, чем стучать, тут хоть кувалдой стучи, он все равно не услышит! – разочарованно проговорил Гаврилов. - Стучать? Зачем стучать? – удивился полицейский, - светить! Через жалюзи мигать светом, он же глухой, а не слепой! - Точно! – обрадовался Гаврилов. Он выхватил фонарь и начал моргать светом в приоткрытые жалюзи. В ответ послышался сдавленный лай. Приободрившись, Гаврилов постучал фонарем в стекло и снова посветил. В ответ снова послышался глухой лай. - Вишь, вишь, сама отзывается, - волновалась «челядь» на ступенях. - Выходи, выходи! – приговаривал Гаврилов, отсвечивая фонарем сквозь жалюзи. В этот самый миг дверь кабинета широко распахнулась. Вся «челядь» отпрянула от двери и прижалась к перилам. Гаврилов выставил руку вперед и попятился за спины полицейских. - Но, но, но! Смотри у меня, не балуй! Толпа предусмотрительно отступила к лестничным пролетам. Герасимов неподвижно стоял на пороге. Он смотрел на всех этих людишек в красивых и аккуратных костюмах и дресскодовских юбках одинаковой длинны сверху вниз, слегка уперши руки в бока. Сейчас он казался каким-то великаном перед ними. Гаврилов начал объяснять ему знаками, что Барыня, мол,непременно требует твою собаку, именно сегодня, а то будет беда. Олег посмотрел на него, указал на собаку, сделал знак рукою у своей шеи, как бы затягивая петлю, и с вопросительным лицом взглянул на управляющего. - Да, да! – обрадовался Гаврилов, - да, непременно! Герасимов опустил глаза, потом вдруг встряхнулся, опять указал на Му-Му, который все время стоял возле него, невинно помахивая хвостиком и с любопытством поводя ушами, повторил знак удушения над своей шеей. Гаврило убедительно закивал головой. Олег постучал себя в грудь, как бы объявляя, что он сам берет на себя уничтожить Му-Му. - Обманешь? – насмешливо спросил Гаврилов. Герасимов поглядел на него, волна несправедливости подняла в его душе огромное народное цунами от студеного Охотского моря до теплых Балтийских течений, все Сибирские реки соединились с Волгой и Доном и готовы были вырваться наружу. Ему вдруг стало жалко этого тщедушного офисного червя, для которого деньги заменили не только отца и мать, но и собственных детей. Олег презрительно усмехнулся, снова указал себе пальцем в грудь и резко захлопнул дверь. Гаврилов переглянулся с охранниками. - Это что значит? Он снова заперся? - Да оставьте его уже! - Он сделает, если пообещал! - Уж он такой, этот Герасимов! - Он же не брехло, Гаврилов! - Что, правда, то правда! «Челядь» громко осуждала действия начальника. - Ну, ладно, - пожал плечами Гаврилов, посмотрим, но охрану не снимать, а то мало ли. Два часа в кабинете не слышалось никаких движений. Охранники сквозь жалюзи видели, как Герасимов быстро нажимал клавиши на клавиатуре. Спустя два часа Олег появился в коридоре, Му-Му он вывел на ошейнике. Охранники было двинулись к нему, но строгий хмурый взгляд Олега охладил их пыл. Герасимов спустился вниз, возле поста охраны он вытащил телефон, набрал и отправил сообщение. Дождавшись ответа, он вышел из дверей компании и отправился на стоянку. Му-Му гордо вышагивала рядом то и дело, поглядывая на хозяина. Гаврилов бросился за ним, показывая, что его ждет хозяйка, но Герасимов даже не взглянул на него, только лишь брезгливо швырнул ему ключи от своего кабинета. Гаврилов посмотрел на него и махнул рукой охранникам. - Двигайте за ним, и сообщайте обо всем, что увидите. Герасимов подошел к подъехавшему такси поставил в салон огромную сумку и сам, согнувшись в три погибели сел на заднее сидение. Му-Му приноровившись, легко запрыгнул ему на колени. Такси отправилось в поток машин на проспекте, за ним же выехала машина с охранниками. Вскоре такси остановилось, и к машине подошел человек, он, молча, протянул в машину пакет и забрал огромную сумку, которую вез с собой Герасимов. Такси выехало на набережную и остановилось. Герасимов вышел из машины и пошел вдоль набережной к мосту. - Он идет к мосту, - докладывали охранники Гаврилову. - А псина где? –недовольно спросил Гаврилов. - С ним, - отвечали охранники, глядя на Герасимова, - он ее на руках несет. Герасимов поглаживая Му-Му медленно подходил к мосту. Чтобы не потерять его из вида охранники вышли из машины и последовали к мосту. Олег вышел на мост и направился по тротуару, проходящему рядом с ограждением. - Ну, что у вас там? – волновался Гаврилов. - Да ничего, стоит на мосту гладит Мумунчика. - Что? Гладит? - Да гладит! – засмеялись охранники. Герасимов приник головой к Му-Му и остался недвижимым. Наконец, Олег выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, поднял Му-Му, посмотрел на нее в последний раз. Он отвернулся, зажмурился и разжал руки…. Герасимов ничего не слыхал, ни падения, ни тяжелого всплеска воды, для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас, и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь друг за дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплескивали они об опоры моста, и только позади к берегу разбегались какие-то большие круги.Хромой старикашка, ловивший неподалеку рыбу с моста, закричал на него, но Герасимов только закачал головой в ответ. Охранники с выпученными глазами смотрели на происходящее. - Он утопил его! - Что? – ошарашено выкрикнул Гаврилов, - Что сделал? - Утопил! – взволнованно крикнул охранник, - швырнул с моста, с самой верхотуры! - Во дает, глухарь! – усмехнулся Гаврилов, - проверьте все, и возвращайтесь. Охранники вышли на набережную и внимательно осмотрели, не всплыла ли собака, но поверхность реки была пуста. Они постояли еще несколько минут, и с чувством выполненного долга поехали обратно в компанию. С другой стороны моста к Герасимову спешил человек. Айтишник видел, как Олег швырнул Му-Му в реку.Вне себя от злости он настиг его уже на набережной возле машины. Айтишник что есть силы, толкнул Олега, от чего тот едва устоял на ногах. Герасимов повернулся к нему и заулыбался широкой искренней улыбкой. - Что ты сделал? – айтишник был вне себя от злости, - что ты натворил? Зачем? За что собаку-то? Это тоже твой гребаный план? Тургенев, мать твою! Герасимов улыбнулся широкой искренней улыбкой, он взмахом руки позвал айтишника с собой к машине. На заднем сидении он открыл огромную сумку, откуда тотчас же высунулась мордочка Му-Му и облизала лицо Герасимова. Айтишник ошарашено смотрел на таксу. - А…? Ну…, - растерялся он. Олег показал ему пальцем на мост. Айтишник кивнул головой, на что Герасимов только покачал головой и покрутил пальцем у виска. Он достал и передал айтишнику исписанный листок, а тот передал ему планшет. Олег кивком головы спросил его, айтишник показал ему большой палец вверх. Герасимов махнул рукой, отправляя айтишника, тот махнул ему рукой пошел прочь. Герасимов крикнул ему вслед, айтишник обернулся, и Олег поманил его рукой. Когда айтишник подошел, то он с улыбкой вручил ему какой-то чехол. Айтишник увидел у себя в руках чехол искусственного чучела таксы, он усмехнулся и пошел прочь. Герасимов взял в руки планшет и несколько раз провел пальцами. Экран зажегся синим цветом. «АКТИВАЦИЯ ПРОГРАММЫ МУ-МУ». Спустя некоторое время после того, как проценты быстро добежали до ста, планшет указал, что программа активирована. Олег размахнулся и забросил планшет далеко в реку. Он сел в машину и такси умчало его на окраину города. В кабинете Герасимова в тот самый миг тусклым светом вспыхнули экраны мониторов, на которых быстро побежали проценты. Досчитав до ста процентов, все оборудование вдруг погасло, и кабинет погрузился в вечернюю тьму, не подавая признаков «жизни». На другой день после отбытия Герасимова, его хватились и доложили Гаврилову. Тот пришел, осмотрел через жалюзи темный кабинет и пожал плечами. - Сбежал что ли? – пожал он плечами, - а вдруг утоп вместе с собакой своей от горя? - Пропуск блокировать? – спросили охранники. - Естественно, - усмехнулся Гаврилов, - чтобы и духа его тут не было. Хватит уже нам его придумок. - А, Глафира Андреевна, как же? - Барыне сам доложу, - грубо бросил Гаврилов. Барыня сначала серьезно разгневалась, со стола полетели листы бумаги и папки, но гнев ее так быстро сошел на нет, и она неожиданно расплакалась. - Что за черная неблагодарность? Я же его из такого дерьма вытащила! Я ему и премию, и еще премию, а он…. Да как он мог вообще? - Осерчал он, - пожал плечами Гаврилов, - за псину свою, осерчал! - Ачто с собакой? – с деланной наивностью спросила Барыня. - Так утопил он собаку, - развел руками Гаврилов, - по вашему приказу и утопил. - Что? – вскинулась Барыня, - когда это я такое приказывала? Я такого не приказывала! Далее Гаврилов получил такой нагоняй, что целый день только мычал и потряхивал головой и часто моргал глазами. - Немедля его назад! Чтоб к утру был! Найти его! Мне все равно как вы это сделаете! Гаврилов рванулся к двери, но уже в самом проеме Барыня его окрикнула. Он испуганно замер на месте и повернулся. - К черту этого глухого! Ты услышал меня, Гаврилов? Мне такие неблагодарные люди тут не нужны! Негодяй он этакий! - Понял вас, Глафира Андреевна, целиком согласен, - облегченно заверил ее Гаврилов. Однако и Барыне, и Гаврилову уже через час было не до Герасимова. Центральный офис компании был атакован неизвестными хакерами. Все счета были заблокированы, денежные средства заметались между оффшорными счетами. К вечеру ситуация ухудшилась тем, что со скрытых электронных адресов атаке подверглись и региональные офисы. Компания буквально тонула в неравной борьбе, и больше не могла выполнять свои обязательства. Айтишники сбились с ног, но не могли обуздать такой коварный хакерский штурм. Барыня совсем расхворалась от нервов. Ровно через два дня в компанию пришел айтишник, просто так пришел проверить как дела. Хотя и не без интереса, новости о финансовом крахе компании давно уже перестали быть секретом. Завидев его, Гаврилов засветился, словно новогодняя елка. - Дорогой ты мой, сам Бог тебя послал! Выручай! - Так я же не работаю на вас, - усмехнулся айтишник. - Пять штук «зеленых», - без всяких обиняков заявил Гаврилов. - В час! – утвердительно заявил айтишник. Гаврилов удивленно посмотрел на айтишника, но спустя мгновение махнул рукой и согласился. - Адреса определили? - Если бы, - махнул рукой, - от Сингапура до Каймановых островов! - А ближе не пробовали искать? - Где ближе? – недоуменно спросил Гаврилов. - А у Глухого? Машина-то его где? - Порожняк! – засмеялся Гаврилов, - она уже два дня не работает. - Проверяли? Нужно проверить! Они быстрым шагом достигли кабинета. Гаврилов вызвал двух охранников. Он заглянул сквозь жалюзи. - Тишина, я же говорил, что это порожняк! - Ломайте дверь, - настаивал айтишник, - пока сам не увижу, не поверю! - Что ты там хочешь увидеть? - Ломайте! – нервно выкрикнул айтишник, - у нас времени нет, от слова совсем! Гаврилов кивнул охранникам, и они дружно навалились на дверь. Вскоре они буквально ввалились в кабинет и застыв на пороге созерцали сумрак пустого вечернего кабинета. - Убедился? – обвел кабинет рукой Гаврилов. Айтишник прошел по кабинету и провел рукой по системным блокам. Он удивленно посмотрел на Гаврилова. - Я не понял, - удивленно сказал он, - она работает! - Что там у тебя работает? – засмеялся Гаврилов. Айтишник поманил его к себе. Гаврилов с самодовольной улыбкой подошел к нему. На задней панели системных блоков, было заметно слабое мерцание входных портов. Гаврилов открыл рот от удивления. - Она что…? Работает? Как…? – лепетал удивленный Гаврилов. - Работает? – переспросил айтишник, - еще как работает! Еще как! - Ну, глухой! – сжал кулаки Гаврилов. Он, выбежав из кабинета, побежал к пожарному щиту. Схватив топор, он уже было замахнулся, чтобы разрушить эту машину в буквальном смысле. Айтишник едва успел остановить его. Охранники помогли ему и выхватили у Гаврилова топор. Айтишник достал телефон и набрал номер. - Я сейчас буду отключать по одному, а ты смотри внимательно. Он отсоединял каждый провод по очереди, пока, наконец, радостный голос в трубке не сообщил, что сигнал атаки раскодирован. - Ну, вот теперь рубите сколько влезет, - усмехнулся айтишник. Могучим взмахом Гаврилов опустил пожарный топор на проклятую «машину». За считанные минуты он оставил от чуда техники груду разбитого металла. Все вздохнули с облегчением. Компания постепенно выходила из кризиса. Айтишники приступили к срочному обновлению системы. Люди работали круглосуточно. Обновление системы проходило тяжело и требовало огромных усилий. Порванную в «клочья» систему безопасности приходилось восстанавливать по крупицам.Проделав всю работу и получив свой гонорар, айтишник преспокойно ушел восвояси. Компания медленно вставала с колен. Но это было не начало, и не конец истории. В тот самый момент, когда айтишник вытащил последний провод в кабинете из машины, включилась установка в комнате Герасимова. Опасность в том была куда большая, чем в первой атаке. Установка контролировала всю установку системы, она проникла во все уголки компании, во все, что имело электронный мозг и адрес. Однако никаких атак больше не было, система работала как часы без сбоев и провалов. Искусственный мозг тщательно изучал все связи и настраивал свои нейросети. И что-то было в этом всем неотвратимо пугающее. И суть происходящего вовсе не в том, что кто-то и что-то изобрел и создал, а то, чему же мог научить свое электронное детище глухонемой гений, вовсе не ведающий о коррупции и не промышляющий откатами и взятками. Потому хакерских атак больше не было. Но каково же было удивление юристов компании, когда список сомнительных банковских операций и договоров оказались на сайте Генеральной прокуратуры. Вскоре и финансисты забили тревогу, со счетов компании начались целенаправленные переводы денежных средств на расчетные счета детских домов и специализированных школ для детей с ограниченными возможностями. Авторитет компании не просто рухнул, он был уничтожен и обнулен за несколько дней. Глафира Андреевна на той почве чуть умом не тронулась и попала в больницу. Выйдя из больницы, от дел она и вовсе отошла, и к офису даже не приближалась. И болела она вовсе не от того, что проблемы у компании, поедом сжирала ее жадность и алчность. А более того страшила ее беспомощность. Ничего она не могла предъявить Герасимову. Никаких денег он для себя не брал, ничего не крал, а машина, и есть машина. Вскоре она вовсе перестала появляться в офисе. Региональные филиалы были проданы с молотка, а «челядь» разбежалась. Несмотря на неоднократные тяжбы, Барыня так и не смогла вернуть честное имя компании, да и было ли оно честное имя. Вскоре Барыня окончательно слегла. Компания по наследству перешла к детям, а им никакого дела не было ни до компании, ни тем более до глухого Герасимова. Компанию продали за бесценок. Узнав эту весть, Барыня, поболев еще неделю, тихо скончалась в своем загородном доме, а спустя месяц уже никто и не вспоминал эту историю. Герасимов вышел на лесную опушку. Он расставил руки в стороны и радостно закричал, широко распахнулась его грудь, глаза жадно и прямо устремились вперед.Летний день был тихим и теплым, птицы радостным гомоном словно здоровались с ним. Олег не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого шушуканья листвы на деревьях и кустах, но он чувствовал, как ветер, летящий ему навстречу, ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде. Он прилег на траву и раскинул руки, резкий дурманящий запах луговых трав опьянил его. Пахло чем-то дорогим и приятным для него с детства, то был запах его деревенского дома, запах старушки-матери, запах Родины. Он приподнял голову и улыбнулся. Му-Му заприметила крупного суслика. Такса навострила уши и замерла, а затем, как и любая охотничья собака погнала его по опушке. Суслик проворно юркнул в нору, но Му-Му (такса, она и есть такса) с разгона воткнулась в нору и принялась копать, расширяя вход. Когда над землей остался лишь темный хвостик собачки, Герасимов замычал и сильно постучал по земле. Из раскопанной норы появилась любопытная мордочка Му-Му. Олег еще раз постучал по земле рядом с собой. Му-Му посомневался мгновение и стремглав бросился к нему, пробежал по его ноге и улегся на груди. Он погладил собаку по спине и радостно вздохнул. И живет до сих пор Герасимов бобылем в своем доме, здоров и могуч по-прежнему, и работает за пятерых по-прежнему, и по-прежнему честен. Но соседи заметили, что со времени своего возвращения из столицы он совсем перестал водиться с женщинами, даже не глядит на них. Но многие мужики из «глупой», невесть кем придуманной солидарности считают это больше достоинством, чем недостатком. Есть у него собака, и того достаточно. Да еще иногда приезжает к нему друг из столицы, сидят они подолгу на берегу и молчат, а то и смеются подолгу. И смотрит на него Герасимов по-доброму без подозрения, и того немому довольно. Как говорят они, спросите вы? Старые люди помнят, что кроме языка можно говорить добрым отзывчивым сердцем. Молодые уж не умеют так, просто забыли как это.