Свиной окорок

1 13 февраля, 1987 Помню, как сидел утром за завтраком, когда впервые услышал этот вопрос от своей жены. Это было зимой, а зимой я часто болею. Так уж вышло, что после одного происшествия, у меня серьезные проблемы с иммунитетом, Клер настаивала, чтобы я каждое утро пил витамины после еды, а я послушно подчинялся. Вы просто не знаете, какая она настойчивая, но мне это в ней и нравится, да я и сам болеть не люблю, особенно по понедельникам. Обычно я вставал первым и заваривал нам с ней кофе, сыну горячий какао и мы, сидя за столом, находили различные темы для обсуждения. На завтрак Томми выпрашивал ветчину, (после того, как моя теща приехала к нам на каникулы и приготовила для всех ветчину с глазуньей, то он только этим и питается с утра), Клер дразнила его, но все равно готовила каждый раз. Она его очень любила. Я его тоже любил. Я так думаю. 2 24 февраля, 1987 Меня начало подташнивать от запаха жаренного, я больше не мог смотреть на ветчину, мне она казалось такой отвратительной, я не понимал, как ее едят другие, особенно меня раздражало, что Томми ее ест. Я на него за это не ругался, понимал, что в этом нет ничего страшного, и не обсуждал это с женой, но в голове постоянно представлял, как заглядываю под стол, а у моего сына копыта, такие грязные, как у свиньи. А еще, пока я не видел его лица, но слыша, как он вилкой тыкает в тарелку, затем кладет отрезанный свиной окорок в рот и жует его, я почему-то знал, что у него в те секунды тело покрывалось щетиной, и я буквально слышал, как свинья, чавкая, жует это. Окорок, сделанный из такой же свиньи, только в пять раз жирнее и вместо передних конечностей с тонкими, детскими пальцами – копыта. - Мне нужно выйти. – Я почувствовал, как ком всего съеденного рвется через мое горло наружу. Подбежав к раковине, я пытался вызвать рвотный рефлекс всеми возможными мне способами, но этот отвратительный ком спустился обратно в мой желудок. В памяти пыталась всплыть так картина, которую, как я думал, я сам себе накрутил. «Томми не может быть свиньей. Он мой сын. Маленький, шестилетний мальчик». Я вернулся на кухню, но Томми уже не было. Клер с тревогой посмотрела на меня. Мне казалось, в ее глазах застыл вопрос, который она все никак не могла решиться задать. А я все переживал, где Томми. Он же сейчас не вылезет с противным хрюканьем из под стола, так ведь, Клер? - Он в своей комнате, Сем. – Словно прочитав мои мысли, сказала она. - А ему не нужно в садик?..- я сам не узнал своего голоса. - Сегодня воскресенье, милый…- она подошла ко мне, - что с тобой? – Я почувствовал ее руку на своем лбу. – Температуры же нет? Ты весь какой-то бледный…Сем, я переживаю. - Все хорошо, честно, - какая наглая ложь, - не выспался видимо. - Ну, сегодня выходной. Иди, полежи. В ответ я поцеловал ее в лоб и уже собрался идти, как она меня окликнула: - Кстати, тебе не кажется, что Томми пора перестать завтракать одним и тем же, что думаешь? Я почувствовал, как мое тело облилось холодом. До сих пор не могу объяснить, какие именно ощущения я тогда испытал. Возникла надежда, что я больше не увижу это в нашем доме, на нашей кухне и то, как Томми это ест. Я ведь точно знал, что хочу ответить и выдавил из себя: - Нет, не кажется. 3 29 мая, 1987 Уже конец мая, моему сыну вчера исполнилось семь, в этом году он пойдет в школу. Клер все же перестала готовить ему ветчину, почти сразу после того, как у меня прошла лихорадка (в тот зимний февральский день я все-таки заболел, и температура у меня поднялась уже к вечеру). Объясняется это тем, что пока я болел, по телевизору не раз предупреждали о некачественном продукте, внезапно ставшим угрозой для здоровья. Меня немного расстроило, что Клер не заметила моего отвращения к свиным окоркам и что я их совсем не ем. Конечно, она подумала, что ее муж заболел именно из-за ветчины. Я считаю, что это бред сумасшедшего, но не буду скрывать своего счастья, ведь Томми никогда больше не будет представляться в моей голове поросенком с копытами и щетиной. 4 30 мая, 1987 Мы с Клер, в очередной выходной, сидели на кровати и почитывали очередной роман. Томми резко вбежал в нашу комнату. Его глаза были наполнены такой радостью и восторгом, что поначалу мы с женой даже заволновались. Причем правильно сделали. - Мам, Пап! Смотрите, смотрите! – Томми расплылся в широченной улыбке, закатал левый рукав кофты и протянул нам руку, показывая внешнюю сторону запястья. Клер испуганно посмотрела на сына, затем схватила его руку и дернула на себя, чтобы разглядеть. Меня это тоже, несомненно, шокировало. Он еще даже не пошел в школу, а уже такое вытворяет. Откуда он этого набрался, разве что в фильмах. - Господи, что ты натворил?! Ну вот зачем тебе это, а?! Я с кем разговариваю?! Кто тебя этому научил? Я взял сына и усадил на кровать между нами, повернув его левую руку к себе. На его запястье были буквы ТЛВ, выведенные очень криво, но во всю руку, так что разобрать более менее можно. Я в испуге посмотрел на Томми, он плакал. Клер беспомощно смотрела то на меня, то на руку сына. Как в итоге мы выяснили, он подсмотрел идею «домашней татушки» в каком-то сериале и решил выгравировать свои буквы иголкой и акриловой черной краской. Клер сильно переживала, как мы умудрились так запустить своего сына, даже не знаем, чем он там занимается один. Разборки тогда были долгие, Томми брыкался и визжал, но лишь бы мы ничего не делали с его запястьем. Не знаю, чем мы думали, но решили оставить это дело на потом. Все равно завтра рано утром поедем к маме Клер в деревню. 5 31 мая, 1987 - Сем, ну такая парилка в машине, открой свое окно. – Взмолилась Клер. День действительно был не на шутку жарким, я ощущал, как моя футболка прилипла к сиденью машины, не самое приятное чувство. Я оглянулся на Томми, что-то рисующего в своем зеленом блокнотике. Если не ошибаюсь, купили мы его еще год назад. - Я открою свое окно, если холодно станет, сразу скажешь, договорились? - Ага. Нам еще долго ехать? Я устал рисовать. - Нет, малыш, скоро приедем. – Клер обернулась к Томми, - покажи, что ты там нарисовал? Ухты! Как красиво! Это все ты? Сем, полюбуйся, как похоже! Я на секунду оторвался от дороги, чтобы посмотреть на рисунок. Резко мой пульс участился, в груди что-то сжалось, я не мог оторвать взгляд от этой картинки. На этом детском рисунке, за столом, сидели несколько человек, но у одного, почему-то была голова такая большая и розовая, с круглым носом, похожим на пятак, а глаза этого существа были устремлены прямо на меня, боже, они смотрели на меня через этот рисунок! - Осторожно!!! – Клер схватилась за сиденье. Я вернул взгляд на дорогу и резко крутанул руль вправо, увернувшись от здоровой фуры. Я сделал все как-то инстинктивно, мне потребовалось несколько секунд, чтобы полностью осознать произошедшее. - Да что на тебя нашло! – Все еще с испуганным голосом сказала Клер. – Томми, ты цел? - Да…хрю-хрю! – Я не стал оборачиваться, не стал смотреть назад. 6 Все еще 30 мая, 1987 Припарковав машину, я крикнул: - Тааак, на выход! - Ура! – послышался радостный возглас Томми. – Бабушка, бабушка! Я вышел из машины и пошел к багажнику, доставать сумки и пакеты с продуктами. Клер тоже взяла один пакет и свой рюкзачок, после чего мы вдвоем направились к крыльцу, где нас уже ждали. 7 Уже 7 июня, 1987 Прошло уже два дня, как наш сын пропал. Местная полиция нигде не может его найти, улик никаких нет, информации, куда и когда он пошел - тоже нет. Мы с Клер и ее мамой лишь надеялись, что он жив и просто где-то заблудился. Но, честно говоря, в глубине души, что-то мне говорило, как напрасны наши надежды. Возможно, Клер так тоже думала. Она не спала ночами, часто плакала, все время говорила свои предположения, где он может быть. Я безумно переживал за нее и за Томми, но поделать ничего не мог. Точнее, даже не пытался. Думаю, тогда я просто уже все знал, подсознательно конечно. - Сем, думаешь, он правда еще жив? - Солнце, все будет хорошо, - не будет, - он обязательно найдется, я уверен, - не уверен, - нам ведь даже полиция сказала, - да, так полиция сказала. - Полиция тут ужасна! Они ничего не делают, он ведь наш сын, Сем! – Она снова заплакала. Я обнял ее и не отпускал, пока не почувствовал, как ее дыхание выравнилось и она заснула. Первый раз за трое суток. Я был этому рад. Это единственное, что меня радовало. Я лежал рядом с ней и не заметил, как тоже погрузился в сон. 8 Ночь, 8 июня, 1987 - Пап…пап, вставай. Я резко открыл глаза. Первым делом посмотрел на Клер – спит. Так и не понял, что меня разбудило, положил голову обратно на подушку. До моей ноги что-то дотронулось, так легонько, затем потрясло. - Пап, пожалуйста…вставай… Снова трясет. - Мне страшно…вы меня бросили? «Томми!» - пронеслось в моей голове. Я вскочил на кровати, посмотрев в свои ноги, ведь это же Томми меня будил, так? В темноте я долго ничего не мог разглядеть, зачем почувствовал, как кто-то обошел кровать и встал там, где я сидел, затем тронул руку. - Папа, это ты?.. - Томми? – Наконец-то мне удалось немного привыкнуть к темноте. Уже через секунду я был уверен - передо мной стоит мой сын, точно он! – Томми, боже! Я схватил его и обнял так крепко, как только мог. От него пахло грязью и сыростью, его лохматые, кудрявые волосы где-то намокли. Я почувствовал, как он своими влажными ручками прижался ко мне. Он плакал. Я не мог поверить, что мой сын жив и нашелся, ведь тогда я уже отчаялся и был уверен в обратном! Мне нужно было разбудить Клер. Я отпустил Томми и повернулся к жене, пока он сидел на кровати и вытирал кулачком слезы, размазывая грязь по всему лицу. - Я подумал, что вы меня бросили… - донесся жалобный голос Томми. - Что ты, глупенький? – Я не успел ее разбудить. Чем я только тогда думал. – Мы бы тебя ни за что не бросили! Мы тебя очень любим, малыш! - Честно? – Он слез с кровати. – А так? – Его рука достала из кармана штанов какой-то предмет, я не разглядел в темноте. Но запах. Я его узнал. Томми откусил и начал жевать, жевать и смотреть прямо на меня, как на картинке. - Томми любит ветчину! Хрю-хрю, пап. – Отозвалось оно. 9 Ночь, 8 июня, 1987 Проснулся я весь в холодном поту. Сердце билось с бешеной скоростью, я боялся повернуть голову, боялся посмотреть вниз, боялся снова это увидеть. Запаха никакого не было, меня это успокоило. Я осторожно перевернулся лицом к жене. Она все спала. Я ей позавидовал и, накрыв ее до плеч одеялом, поднялся с кровати. Я точно знал, что решать нужно и, причем именно сейчас. Мой сын пропал почти как трое суток, еще и этот кошмарный сон. Я не хотел потерять Томми, знал, что нужно брать ключи и ехать, ехать и искать. Самому. Объеду все те же места, и все равно, что я их объезжал, поеду еще. Все было решено. Но только не по моей воле. Решили все за меня, и решили давно. Еще этой зимой. В феврале. 10 8 июня, 3:42 Я понимал, что уже как два с половиной часа объезжаю одни и те же места этой деревушки, ищу Томми. Я был уверен, что он еще жив. Теперь уверен. После того сна. В голове крутились десятки вариантов, куда я еще мог бы съездить, но везде я был, везде все обыскал, кроме леса, но туда идти бесполезно, полиция его огородила и обыскивала на несколько раз. Все же решил ехать по дороге, ведущей из деревни. Он же мог убежать из нее. 11 8 июня, 4:09 Я только что выехал из деревни. Теперь кругом идет лес, деревья. Кажется, именно их он и рисовал. Да, и не только их. Лучше даже не вспоминать. Вдруг я вспомнил про Клер, а что, если она проснется, а меня сейчас нет рядом? Я достал мобильник, чтобы написать ей, но связи здесь не было. Окончательно отчаявшись, я бросил мобильник на заднее сиденье, услышав, как он отскочил и врезался, кажется, в пассажирское. Уже не контролируя себя, я заорал и задолбил ладонью руки по рулю, не заметив, как набрал высокую скорость, но машин тогда все равно не было. А кроме машин, кто может быть на дороге? 12 8 июня, 4:14 Я себе этого не прощу… она не простит… На дорогу выскочило что-то, размером с кошку. Не успев среагировать, я сбил это на огромной скорости. Тело пролетело по капоту, отскочило в лобовое стекло, образовав огромную трещину по всей левой части, пролетело назад. - Господи боже… - выговорил я, когда машина уже остановилась. Валяющееся тело я обнаружил за несколько метров от машины, тогда я не обратил на это большого внимания. Подбежав к перевернутому на бок существу, с вывернутыми конечностями, я не смог сдержать рвотный позыв, да и не старался. Голова свиньи была повернута, прямо в мою сторону. Это выглядело ужасно. Я почувствовал второй ком в горле, но сдержал его. Труп лежал на правом боку. При свете луны, мне было все отчетливо и хорошо видно, так что разглядеть надпись на передней конечности свиньи мне не составило труда. На левой ее ноге были выведены три черные буквы – ТЛВ. Я тут же вспомнил свой сон и те слова, что сказало мне оно. «Томми любит ветчину…»