В церкви

За окошком показались купола Спаса. Эта церковь, долго служившая обычным складом, вдруг заработала, и все было восстановлено и покрашено. Бабушка, помню, никогда не ходила туда. Она часто рассказывала, как когда–то давно ее выгнали из церкви. Уж не знаю, как такое могло случиться, но легенда гласила, что озвученной причиной были бесовские глаза. Я вспомнила бабушкины карие глаза. С рыжинкой. Да, они были быстрыми, умными, насмешливыми. Если бы я не была ее внучкой и относилась к ней… хотя… и как родной человек, я часто называла ее язвой. Меня раздражало, что она всегда грубо и точно называла вещи своими именами. И это обычно происходило так внезапно, так вдруг, иногда так некстати, — так перебивало романтику и иллюзии, что я злилась, огрызалась, ругалась с ней, но потом всегда, спустя время, соглашалась, и даже удивлялась, как она смогла так точно и четко выразить и сформулировать то, на понимание чего мне потом понадобился значительно больший срок. У ворот, на улице, стояла полная женщина в платке. Она усердно молилась на вход, и время от времени поднимала глаза куда-то вверх. Я остановилась. Железная решетка, выкрашенная черной краской, открывала в глубине двора, за храмом вид на домик с малюсенькими окнами, с трубами, с крошечными дверьми. Он тоже был свежевыкрашен. Все было нарядно, красиво, правда, немного кукольно. Наверное, там жили священники. Внутри все было очень красиво, без дешевых подделок под Ватикан. Стены первой половины храма были покрыты матовыми фресками, латунные квадратные столы гипнотически сияли зажженными свечами. Во второй части, под куполом, висела огромная люстра из бронзы с маленькими врезными иконами. Она была похожа на корону, такую, какими их делали еще Нибелунги — плоским обручем, — только голова, на которую она годилась бы, видимо была не найдена, и этот символ отличия висел на черных цепях тут, в восстановленной церкви на Волоколамском шоссе. Поверх кирпичной кладки здесь были выложены мозаичные фигуры, черные и мрачные. Недолго думая, я подошла к женщине, торговавшей свечами. — Вот, у меня вопросы. По поводу скрижалей Моисея. — Что? Ты свечку хочешь купить? — Да нет, я хочу спросить о десяти заповедях. — Купи свечку, поставь в поминовение. А десять заповедей — вот Библию купи. — Так Христос же выгнал торговцев из храма, — не выдержала я. — Что такое? Заблудилась? — на мой громкий голос подошел человек в черном. — Возможно, — я критически посмотрела на священника. Во мне просыпался исследователь и историк. — Библия — вы допускаете, что в ней могут быть вещи, понятые или истолкованные не так? — Деточка, — он ответил на мой взгляд ироничной усмешкой. — Хочется переписать Библию? План Бога и есть Библия, к примеру брак — план Господа, и чтобы семья была счастливой, надо руководствоваться именно словом Божьем. — Да, но толкование может быть разным. — Библия — и есть самое главное сокровище в жизни. Жизнь без Бога невозможна. — Живут же. — Тяжко. А почему тяжко? Почему суета сует? — Библия — это исторический источник. А история всегда рассказывается по-разному. — Иисус — реальность, прими его и ты поймешь, что такое жизнь, и как надо жить. — Прими… Что принять? Что вы скажете, если вам принесут первый вариант скрижалей? — Заповеди это то, что должно определять тебя. Разговор начинал раздражать меня. То ли я не так формулировала вопросы, то ли он был магнитофонной записью на автоответчике. — Но ведь большинство живут именно так. Я вот не убила, не украла, а толку? — А ты хоть сама читала это место в Библии? Это, во-первых. Во-вторых, да будет тебе известно, что миф — не сказка, и, в отличие от выдумки, он всегда отражает определенным языком и образами реальную идею бытия. И, в-третьих, — почему ты уверена, что описываемые в Библии события не являются исторической реальностью. — Почему? Я думаю, что история, она подвергается различным толкованиям. Даже более поздние источники написаны путано и содержат разночтения. Вот — Повесть Временных Лет — где события Древней Руси, так даже там, один князь — то сын, то отец другого. Даже такая путаница… — Но Христос — это реальность. — А Христа я не знаю. Как-то не представился. — Так познакомься. — Если представите, — я нервно усмехнулась. — А вот сами заповеди… — Иисус сказал, не убий… но… если кто-то в сердце уже убьет этого человека… совершит грех. Грехи это твоя и моя сущность. Как Давид писал, во грехе родила мать моя, и как апостол Павел говорил, что то добро, которое хочу не делаю, а зло что не хочу… то есть, другими словами, заповеди дают тебе понять — во-первых то, что ты бессильный грешник и что ты ужасно болен, потому что то, что раньше, до согрешения было простым и несложным, к примеру, простить врага — теперь нам кажется очень трудным. Иисус и говорит, что Я есмь Лоза, а вы ветви, если ветвь не будет находиться на лозе, то засохнет, и не принесёт плода. Он говорил быстро и гладко, и я даже не знала, как его остановить, и… слова запутались у меня в голове, и вопросы сами пропали… — Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Иоанна 15:5. Так что смысл твоей жизни — это встретиться с Иисусом, а потом ты поймёшь все остальное. Пригласи Иисуса в твою жизнь. Я стояла и рассматривала батюшку. Довольно молодой, глаза черные. Верил ли он сам во всю эту лабуду, что говорил с такой скоростью мне сейчас? Черт его знает. Даже если бы захотеть, то понять эту околесицу было трудно. «Боль есть путь» — вспомнилось мне. Да, это намного проще, и главное понятнее. — И с чего же, по-вашему, нужно начинать? — Позови его. Гocпoдь Ииcyc, я нуждаюсь в Тебе. Благодарю Тебя за смерть на кресте за мои грехи. Я открываю дверь моей жизни и принимаю Тебя, как моего Спасителя и Господа. Благодарю Тебя за прощение моих грехов и за дар вечной жизни. Возьми мою жизнь в Свои руки. Сделай из меня такого человека, каким Ты хочешь меня видеть. Благодарю Тебя, Великого Бога. Во имя Иисуса Христа я молилась. Аминь. Искренне скажи, от всего сердца, и всё остальное Господь сделает Сам. — Просто сказать? И все? — Да, скажи. — А он придет как, в плоти и крови? — И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное. Книга жизни, куда записываются те, кто верит в Иисуса Христа. Да ты, мне кажется, и так всё знаешь, — он хитро улыбнулся. Это рождало сомнения в его искренности. — Причина, почему я с тобой стал говорить, в том, что я слышал как ты интересовалась про Моисея и заповеди. Искренен, или не искренен твой интерес… это уже другой вопрос. Моё дело рассказать, а всё остальное в твоей власти. — А вы искренни? — Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною. — А конкретно, что делать? — Слова Иисуса о том, что дверь человек должен сам отворить, то есть с твоей стороны дело воли, решение, а всё остальное Господь сделает. — Так просто? — Да, все просто… Нужно начинать с какого-то действия. Духовного движения. Не отступай. Помни о цели. — А цель? — Цель очевидна — спасение души. Нужно придти в храм, подать записочки на богослужение, которое называется божественная литургия. — А это платно? — О здравии, об успокоении попроси Господа помочь от всего сердца. Не поддавайся негативу. Есть такое место в Библии, где Господь говорит, что — И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. Да ты возьми Библию, сама почитай. — Я читала. — Помолись, говорят, от этого становится легче… Мои вопросы о скрижалях, об отношении к новому тексту как-то явно были тут не к месту. Все было сформулировано, обкатано, имело свою легенду, и дежурные слова ждали тут на каждом повороте сюжета. — А вот как быть, если любимый кинул тебя? Больную и немощную, — попробовала я повернуть тему. — Прощать надо. — Что значит — прощать? Как? — Прости от души. — Он женился на моей подружке. А я лежала в больнице. — Как часто бывает, что тот, кто плохо учится, — с новым всплеском говорливого энтузиазма начал батюшка, и я поняла, что все опять сведется к простому автоответчику. — Говорят, вот ты такой плохой, дубина, ничего не можешь, и никто не дает ему шанс реабилитироваться, или говорят, вот ты алкаш, алкашу не дают шанса исправиться. Был случай, поймали блудницу, хотели забить камнями до смерти, а Господь, ты помнишь? — Я не могу его простить. Он предал меня. Поступил непорядочно. — Кто без греха — брось в неё камень, а потом иди и впредь не греши. Дай ему шанс подняться. — Подняться? А кто будет поднимать его ребенка? Я его прощу, а его ребенок простит потом меня? Что я отобрала отца у него — он простит? Как же я могу его простить? Процесс уже необратим. Если бы он просто бросил, я бы, может, и простила, но не так просто, все имеет свою цену. Прощение тоже. Но тут уже рожден ребенок. Придя ко мне, он бросит другую, и бросит сына, а это уже будет нечестно и не порядочно, в чем же тогда ваша религия, если вы учите непорядочности и лжи. — Повторяю, мне кажется возмездие очень банально, а прощение как раз и есть то, что надо… К сожалению, мы, верующие, как зеркало, должны отражать Его, часто мы грязны из-за жадности, из-за гордости, из-за зависти и из-за нас невидно Его, Какой Он есть, но ты лично прими Его и лично познаешь… Его Любовь. — По-моему, это дежурные ответы на дежурные вопросы. — Когда знаешь, где оазис в пустыне с прохладной водой, то ты не сможешь молчать, и расскажешь другим. Ну что же — признаю свою неправоту в аспекте отношения к дежурным фразам, а с доводами твоими воевали уже, и не один раз, и вот… храм и опять стоит… — А что вы скажете, если найдут первый вариант скрижалей, ну те, что якобы разбиты были. Не с запретами… а с истиной более высокой, которые… Моисей не решился даже показать поклоняющимся золотому тельцу. — А зря ты со своими хихами так вот… Там много есть чего неплохого… тока… не пытаешься ли бисером играть? И изрек Бог к Моисею все слова сии, говоря: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно. Помни день субботний, чтобы святить его… — Это 10 заповедей — это все знают. А я о чем говорю… у него был первый вариант… — скрижали… — он их разбил. Что, по-вашему, там могло быть? — Первые четыре заповеди по отношению к Господу… — Да погодите вы, я это уже слышала. Он потом принес вот эту лабуду… — адаптированные заповеди для идиотов. — Затем остальные шесть по отношению к человеку. Видимо, ему не нравился мой язык, он не хотел обсуждать мою тему, и косил под глухого. — Ну и что? По моему, мы не слышим с вами друг друга. И это неправильно. Заметьте, вы не слышите меня, а я не могу даже понять, что вы говорите. — Так что про то, что Моисей получил 10 именно… а вообще говоря… 2 заповеди — слышать Господа и ближнего люби. — Не в числе дело… а в том… что Моисей… увидя поклоняющихся золотому тельцу иудеев… — разбил первый вариант заповедей. И там было другое все. — Зря поклонялись, сейчас бы мы с тобой про другое говорили бы, — неожиданно заговорил человеческим языком священник. — Да, зря, — я тоже улыбнулась. — Но поклоняются ведь до сих пор… Что, значит, стало решающим при изменении текста заповедей? Поклонение золоту… таким образом… было введено вот это — не сотвори себе кумира… и про наказывающего Бога. — Сами заповеди учат человека любви… Есть понятие закона Торы… есть понятие благодати, когда по вере. — Все для древних… — а если современным языком — что первоначально хотел сказать Моисей. Смысл, так сказать… — Авраам — Исаак — Иаков — Иосиф — Моисей… — И что? Смысл… нужен… не история… а смысл, да и к евреям это уже не имеет отношения. — Авраам получает обетование, то есть обещание по поводу сына. — И еще не забудьте упомянуть о градации цен. От чечевичной похлебки… через 20 сребреников к знаменитым 30. — Вижу, вы скептически настроены. — А вы желали быть тут типа просветителем темных? — Ладно, проще Адам родил Каина. — Дело не в скепсисе. Не надо вещать… аки пророк первооткрыватель. Да… и Авеля. — Каин… Потоп… Новое… Ной… Ной… Сим… Хам… Иафет… Сим… Авраам. Бог выбирает Авраама, чтобы создать Свой Святой народ. — У вас случайно завтра не экзамен по теологии? — Авраам — получает обетованную землю (Ханаан)… — Ну… дальше что? — я смирилась, решила выслушать все до конца. — Первое, главное для государства — территория (Ханаан). Затем через Иосифа (Египет) 400 лет народ 2 миллиона… обратно по дороге домой в Ханаан получает заповеди и закон для Нового Святого государства….задача быть светом и солью для всех народов… — А суть законов? Ну и суть? Какова была суть заветов, потом адаптированных Моисеем для поклонников золота? — я все –таки не выдержала. Пора было уходить. — Суть закона в любви… по отношению к Богу, она выражается в послушании и святости …к ближнему — в милости и поддержке. — А как это, по-вашему, могло звучать? — Заповеди — это и есть любовь. А не просто, мол нельзя с соседкой… Часто мы пытаемся себя оправдать… Бог есть Любовь, Заповеди Его тоже есть любовь. Крест Иисуса — то же любовь. — А крест тут при чем? Иисус же… хотел денег подзаработать — и менял обмануть в храмах, хотя… нагорная проповедь с тем же смыслом… но крест-то тут при чем? — Но завершение, или, так скажем, совершение заповедей это Проникновение Духа Святого в наш дух, как сказано у пророка… на скрижалях сердца напишу заповеди Мои… — Крест??? — Так он и есть самое главное… Господь сказал, что без Меня у Вас ничего не получится… — А что в нем? — Так что крест — это и есть самое главное в понятии заповедей. Чтобы объяснить про крест… Вначале про Турцию. Про воров. — Когда вор попадался, ему отрубали правую руку. Значит, дальше, когда вор попадался во второй раз, ему отрубали вторую, последнюю. И вот представь, тебя поймали, положили руку, достали острый и тяжёлый меч… И тут подхожу я… смотрю на тебя, ты такой ещё молодой… и говорю — стоп. Подождите. По закону Вам нужно отрубить руку вору. Рубите мою. — А разве вы — вор? — И на твоих глазах берут мою руку и рубят. Ты провинился, а вместо тебя рубят мою руку. — И счастливый вор убегает? Вы серьезно это все? — Вместо тебя… Пусть говорят про меня, что я больной, мне это не важно, я люблю тебя и я хочу, чтобы ты дальше жил полноценной жизнью. — И воровал дальше? — Иисус умер вместо тебя из-за твоих грехов, чтобы ты получил прощение перед Богом. Весь гнев за твой блуд, за твою зависть, за твою подлость, Иисус забрал на Себя, а тебе дал прощение. — Тогда почему до сих пор вы говорите о грехах? Разве, следуя вашей легенде, с этим не покончено? — Те плевки, которые ты заслужил, получил Иисус. Так вот, Иисус забрал на Себя наше проклятие непослушания закону. Сами заповеди — это только начало пути к Искренней Настоящей Любви. Любовь безусловная, голгофская. В ад идут не просто грешники, а не раскаянные грешники. — Грешить и каяться? — Ты грешник, ты крупно попал после смерти, ты на все 100% идёшь в ад, и твои рассуждения про то, что можно, или нельзя очень пусты и бессмысленны. Крест и есть завершение Любви. — Тут и с ума недолго… — Я тоже утомился, если честно… Грехи есть у каждого человека, и закон, как диагноз «рак»… А вот Любовь Иисуса и есть непосредственное лечение… — Бог — есть любовь… — спекуляция все это… — для обычного человека непонятная. — Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал сына своего единородного, дабы всякий верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную. (Иоанна 3:16) — Если за все заплачено, почему не все едят? — Что? — Вы не слышите, что говорите, тут чушь собачья, противоречия на каждом слове, если он за все заплатил, то чего мы мучаемся? Задача только придти в церковь, да вечером за столом помолиться перед ужином? — А что ты хочешь? Даже это не все делают! — А все остальное — прости и прощай? Тогда, может, отменим уголовный и прочие кодексы? Чего мучиться? — Каждый имеет право поступать, как ему хочется. Это свобода воли, но он должен помнить… — Право? Вы говорите — право? Право быть лживым негодяем? Отступником? Предателем? А как насчет честности и порядочности? — Это твое право. — Право? Я считаю — это обязанность! Каждый должен быть честен и порядочен, в этом все дело, а вы говорите — «прощать», да вы не поняли, или врете все. Вы… — «Прощать», а грешному воздастся… — Да что воздастся-то? Если его за руку не схватить… что? — По незнанию они такие, по глупости… — По глупости подлости делают?! Представляю, чтобы они делали по умности! Я вышла из церкви еле передвигая ноги. Разговор отнял у меня последние силы, хотя вряд ли я ожидала восторга по поводу своего вопроса. Ясно, совершено ясно, что они вышколены, вызубрены, что они затвердили свое — «бубу», и не способны даже воспринять то, что можно было бы вынести из подземелья. Но ведь они не купили это место. Люди и сами поймут, где правда. Без посредников! Да что это я? Я никогда не верила и не ходила в церковь. Но, схема того, что есть высший разум, который упорно сдерживает агрессивную биомассу, планируя войны и потопы, чистящий и оберегающий ростки человечности на этой планете, — эта схема у меня в голове была, и чем больше изучала я историю, чем больше складывала картинок прошлого, тем непонятнее становились причины всяких социальных и военных катаклизмов без этого фактора. Как будто кто-то растил человечество как вид, пропалывая и формируя, культивируя и скрещивая, готовя для какой-то миссии, и давая выживать слабым, но умным, — убирая и убивая, вскармливая и создавая возможности, творя науку и технический прогресс, разделяя жизнь социума на политику, семью, школу, придумывая законы для выживания и ограничения… Безусловно, все религии — это всего лишь законодательства, правила, в том числе, учитывающие биологические особенности каждой расы — разве это был не повод для научного изучения всего этого наследия? Разве уместно в наше время простое толкование полуграмотными священниками документов, имеющих слои и противоречия источников? Послушав весь этот заученный набор слов, я начинала понимать, почему в 17 году сметено было все, не только царизм, но и религиозные чинуши, забубенные и многословные. Ну, куда столько пустых болтунов-то. Макс и Саша ждали меня за воротами церкви. Александр улыбался, и лицо его показалось мне уже родным, вселяющим спокойствие. Я вздохнула, перевела дыхание. Спор был для меня еще слишком волнительным, я была не готова к таким испытаниям, и почему-то слишком возмутилась и разволновалась. Я почти задыхалась. Великан подхватил меня, поднял на руки, рванувшись от ворот. — Мы тебя ждали, Макс подгреб сюда, поехали? Ты как? Он всматривался в мое лицо. Не знаю, побледнело оно, или покраснело, но он хмурился. Теплая волна дома, родного и своего, исходила от него. И я успокоилась окончательно.