Молчаливый ужин

Лицо Кейла, на которое падал свет фонаря, казалось бледной восковой маской, со стеклянными, смотрящими вникуда, глазами. Это будто бы голос Бэтти, напевающий: I'd sacrifice, sacrifice myself to you- right here tonight because you know that I love you Этот голос продолжал напевать-нашептывать слова песни. Кейл сидел совершенно один. На лавочке под большим раскидистым деревом, из-за которого выглядывал фонарь. Он не соображал, где сейчас находится, и зачем сидит тут. Границы, разделяющие обычную реальность, будто бы стерлись на какое-то время. Болезненный свет фонаря освещал асфальт, на котором лежала куча осыпавшихся зеленых листьев, сброшенных деревом. Это было весьма странно, потому что на улице царило лето. Такое же болезненное дерево, как и тусклый свет фонаря, дерево, поедаемое какими-то насекомыми-паразитами. Такое же болезненное, как теперешняя душа Кейла, поедаемая паразитами-воспоминаниями. Все блеклое, нездоровое. Зловещая тишина, которую нарушали сорвавшиеся с веток листья, будто стояла глубокая осень. Кейл сутулился, как будто бремя страшной трагедии гнуло его все ниже. Вот, сейчас он дотронулся до руки Бетти, который сидит рядом, как всегда. Рука Кейла разрезала пустоту. Неизменный тусклый свет фонаря. Листва, падающая с больного дерева. И никого. Он совершенно один. Кейл громко закричал. Крик нарушил зловещую тишину. Плейер упал на асфальт, из наушников доносились слова песни: I'd sacrifice, sacrifice myself to you... Я принес тебе в жертву себя... « I'd sacrifice, sacrifice myself to you...» - пел Бетти, сидя за рулем в тот день, когда они ехали домой из рок-клуба. В тот день, когда выпито было слишком много, чтобы садиться за руль... Бетти был похож на большую куклу. Скорее на манекена. Кейл вспомнил, когда увидел его в первый раз. Это был тот самый день. Рекламная вывеска совершенно случайно завела Кейла в ателье по пошиву одежды. Он увидел огромную женщину, одетую куклой, всю в кружевах и оборках. Красивое раскрашенное лицо улыбнулось ему. Когда женщина-кукла произнесла свою первую фразу, что-то вроде: "Чем могу вам помочь?", Кейл понял, что перед ним вовсе не женщина. Это было нелепо-забавно и повергло Кейла в шок. Живая кукла с нарумяненными щеками и родинкой над верхней губой протянула большими, не по-женски, хоть и стройными, руками, визитку ателье. На обратной стороне визитки был небрежно записан номер телефона и подпись. «Бетти». Кейл улыбнулся. Но, разумеется, не позвонил. - Бетти, ты слишком пьян, чтобы садиться за руль! - Не бойся, Кейл, ты же знаешь, что я и с закрытыми глазами умею водить. Я же безупречен... I'd sacrifice, sacrifice myself to you... В следующий раз Кейл заметил взгляд. Пристальный. Принадлежащий лишь ему, взгляд. Он давным-давно забыл про ателье, но лицо так внимательно изучавшего его человека, показалось знакомым. На ум пришла нарумяненная кукла, работающая в ателье по пошиву одежды. Кейлу стало смешно. Этот парень выглядел теперь совершенно по-другому. Он казался слишком громоздким для женщины. Кейл в тот вечер пил много виски и много смеялся. Он подсел к парню и спросил что-то типа того, не транс ли он. Парень ответил, насколько позволили запомнить затуманенные алкоголом мозги Кейла, что не любит шаблонов и ярлыков, поэтому не относит себя ни к какой из соответствующих категорий. - Бетти, по-моему, ты пьян! - Не скули, Кейл, все будет хорошо. Я люблю тебя. Поцелуй с привкусом виски - вот все, что осталось. Последнее, что осталось. Кейл схватился за голову. Если бы он обратил внимание на раздражающий свет фонаря, то давно бы уже выбил его. Но Кейл больше ничего и никого вокруг не видел. Он полностью погрузился в другой мир. Поцелуй с привкусом виски. Чудовищный грохот - вот все, что осталось. Последнее, что осталось... Ему было наплевать, что о нем скажут или подумают. "Жизнь слишком коротка, чтобы заморачиваться подобной ерундой", - всегда говорил Бетти . Жизнь и вправду слишком коротка... Тогда, в рок-клубе, Кейл был настолько пьян, что не отдавал себе отчета в своих действиях. Тогда Бетти в первый раз поцеловал его. Они целовались, как сумасшедшие. Кейлу было все равно - он был пьян. Где твоя любовь? I'd sacrifice, sacrifice myself to you... Листва, уцелевшая на ветках больного дерева, зловеще шелестела, дополняя нездоровую картину чего-то ненормального. Какой-то непоправимой трагедии, с которой никак не могло смириться сознание. Он не знал, что жизнь покажется адом без этой огромной размалеванной куклы с длиннющими нарощенными ресницами. Тогда еще не знал. Твой образ по-прежнему Нарисован на моем сердце, Вцарапан в мою душу, Выгравирован в моей памяти! Да, тогда играла The Cult – Painted On My Heart, и пальцы Бетти лежали на плечах Кейла. Это был мир, где никто не вмешивается в чужую жизнь, где можно делать все, что ты сочтешь нужным. - Глупый Кейл, - говорил Бетти, поглаживая его руку. - Эта песня скажет все за меня. Она для тебя. Бетти казался еще выше - его любимые сапоги на платформе. Его любимый колючий ошейник с шипами и цепями, его пирсинг в соске. Все напоминало о еще недавнем, но невозвратимом уже прошлом. Каленые стрелы пронзали душу Кейла насквозь. "Я потерял половину себя", - твердил Кейл. - "Теперь я ничто. Меня нет больше. Я в аду!" Кейл не подпускал Бетти близко. Он не знал еще, чего хочет. Избегал до тех пор, пока не поняло, что зависим от его глаз с длиннющими нарощенными ресницами. Три года они были как единое целое. От Бетти нельзя было устать, он удивлял каждый день. Когда Кейл пришел в себя, он услышал шум. Много людей. Все суетились. покореженная машина. Осколки страшной догадки покалывали внутри. - Где водитель?! - закричал Кейл. - Он разбился насмерть... Твой образ по-прежнему Нарисован на моем сердце, Вцарапан в мою душу, Выгравирован в моей памяти... - Разбился насмерть?! - продолжал кричать Кейл. - Но на мне и царапины нет, как же ОН мог разбиться насмерть?! Глаза огромной куклы навсегда закатились. Она сломалась. Почину не подлежит. 2 Не было смысла ни в чем. Кейл ждал ночи, как спасения. Когда было можно провалиться, как в кому, в могилу, в глубокий бесчувственный сон.. Унылые, одинаковые лица прохожих, идущих навстречу, не сулили противоядия от смертельного яда воспоминаний прошлого, которое уже никогда не вернется. О губах, заледеневших навеки, которые больше никогда не споют той песни, от которой оживала душа... - Где твоя любовь? - послышался сзади голос, как во сне. Кейл приостановился. Длинная, выкрашенная темно-красная прядь, упала на отточенно-белое лицо. Кейл снял темные очки, обнажив свету впавшие, как могильные ямы, глаза, которые очернили на бледном лице чудовищные переживания. - Что? - спросил он. - Где твоя любовь? - повторила цыганка, обнажив безобразные гнилые, наполовину обломанные, зубы. Ее мерзкий облик, как нашатырь, привел Кейла в чувства хотя бы на несколько секунд. Заставил выйти из транса, в котором он существовал все это время. - Моя любовь умерла, - с каким-то холодным цинизмом ответил Кейл. - Хо-хо-хо, - щегольнула гнилыми зубами цыганка, положив коротенькие толстые ручки на здоровый живот, обтянутый цветастой юбкой, которая была надета едва ли не по самую грудь. - Несколько долларов - и мальчик к тебе придет, - просвистела цыганка наполовину беззубым ртом. - Мальчик?! - злобно изумился Кейл. Как она-то могла знать?! Цыганка захихикала, показав серьгу у себя в ухе, она затем указала себе в область соска: - Вот такое у него было. Будто какие-то силы глумятся. Так казалось Кейлу в тот момент. У него земля ушла из-под ног. Ему захотелось схватить мерзкое существо за короткую толстую шею. Но что-то не давало ему сделать этого, будто невидимая стена. Рука Кейла понапрасну обожгла воздух. - Мы все знаем, - глаза цыганки, дьявольско-пронзительные, из глумливых превратились в серьезные и даже, казалось, какие-то злобные. - Мы?! Кто такие мы?! - закричал Кейл. Он перестал соображать. Он даже не заметил, как из кармана исчез кошелек. Он не видел, как исчезла цыганка, и, разумеется, не понимал, что в его руке делает странная книжонка в черной обложке с надписью "Молчаливый ужин". В нелепом трансе Кейл побрел домой, не разбирая, по каким улицам идет. Он прижимал к груди обтрепанную книжонку, как сокровище. В тишине зависло имя. Бетти. Кейл, как вор, оборачивался по сторонам, пытаясь узнать, кто бы мог сказать это. Но прохожие шли, не замечая его. Пошел дождь Одиночество. Дождь. Тоска. Слезы дождя стекали по стеклу. Тихая, монотонная дробь. Безысходность. Хотелось выть волком. Чтобы не сойти с ума, Кейл раскрыл странную книжонку. "Собираясь вызвать тень умершего возлюбленного, подберите такое время, чтобы оно совпадало с датой рождения, либо смерти"... - Что за ересью нас потчуют! - возмутился Кейл. - Деньги делают даже на смерти! Но почему-то ему подумалось, что сегодня как раз 16-е число, а Бетти родился как раз 16-го числа. И Кейл стал читать дальше. "Приготовьте символическую гробницу к востоку на запад. Она составляется из фотографии или портрета умершего, задрапированного черной материей и обрамляется по бокам цветами". Почему-то идея насчет символической гробницы очень понравилась Кейлу. Будто частичка Бетти будет у него прямо в комнате! Он украсит его самыми лучшими цветами! Кейл немедленно принялся за дело. Кроме того, возня отвлекла его от раздирающей душу тоски. Вскоре в комнате стоял фотоплакат Бетти, самый лучший и самый красивый, в черном шелке, атласе и бархате. Кейл помчался и купил красных, как загустевшая кровь, роз и украсил фото с обеих сторон. На душе несколько полегчало. Розы улыбались, как и губы Бетти с фотоплаката. Острое чувство любви, которой уже не суждено сбыться, пронзило душу насквозь, будто шипом розы, которой Кейл успел пораниться. Охватило отчаяние. Он принялся читать дальше: "...и как-нибудь связанного с умершим предмета или личной вещи умершего, которая может оказаться в вашем распоряжении"... - Вещь! - усмехнулся Кейл. - Да тут каждая вторая вещь - ОН! Далее Кейл прочел, что должно быть 13 подготовительных ночей. - Сегодня будет первая! - торжественно решил он, зажигая светильник на востоке комнаты. Он прочел состав ладана для вызывания умерших. - Вербена, полынь, сандаловое дерево, алоэ, розовые лепестки... Ясенец белый с острова Крит, бензойная смола, камедь... Оказалось, что ингредиенты достать было не так-то просто. Кроме того, нигде не было ясенца с острова Крит, за который Кейл готов был расплатиться чем угодно. Так пропала первая ночь. Задернув драпировку из черного бархата, за которой находился фотоплакат Бетти, Кейл погрузился в спасительный сон. 3 Странное дело, но на утро, у своего дома Кейл обнаружил пакет. В пакете трещало что-то сухое. Сначала он хотел вышвырнуть пакет в мусорное ведро, но из него доносился такой странный аромат, что пакет пришлось развернуть. В пакете были травы, все подписанные. Там лежал даже ясенец белый с острова Крит! Не по себе сделалось Кейлу. - Что мне терять! - услышал он. - Все, что было у меня, я уже потерял... Эта уродина-цыганка следит за мной! Кейл принялся смешивать травы, смочив их оливковым маслом, красным вином и собственной кровью из порезанного запястья. Пришлось сотворить заодно и любовный ладан. Из мускуса, алоэ, красного кораллового порошка, настойки серой амбры, розовых лепестков и белка яйца. Комната наполнилась волшебным ароматом трав. Кейл сел лицом к портрету, зажег любовный ладан и ладан для вызывания мертвых. "...мысленно позовите умершего так, как вы звали его ранее, удерживайте взгляд на изображении. Пытайтесь вызвать чувство любви к умершему. Вложите самые сильные чувства к умершему в воспоминание"... Кейл криво ухмыльнулся: "...вызвать чувство любви! Все мое естество пронизано этим чувством, что же здесь вызывать!" "Бетти!" - мысленно позвал Кейл. - "Это я, Кейл. Любимый мой, каждая клетка моего тела живет мыслью о тебе!" Из глаз Кейла потекли слезы. Не от того, что время, проведенное с Бэтти, никогда не вернется, они просто текли и Кейл сам не осознавал этого. Текли по непонятной причине. Кейл растворялся в фотографии Бэтти, сливался с его образом и воспоминаниями о нем, которые ему так живо удалось воскресить, что он снова почувствовал горячие губы Бетти на своих плечах. Светильник начал гаснуть, нужно было заканчивать. Кейл посмотрел на фото Бетти, по-прежнему улыбающееся ему. "Бетти, не уходи", - взмолился он, с тоской посмотрев на фото. Тринадцать ночей Кейл провел в медитациях возле фотоплаката Бетти, едва не доводящих его до сумасшествия. Наконец пришел канун главной ритуальной ночи. Кейл накрыл стол новой белой скатертью и поставил кресло к западу от него, лицом к востоку, а другое наоборот. На стол он поставил букет сладко пахнущих цветов. Зажег перед фото два светильника и ладан. Кейл поставил на стол два прибора. Он приготовил самые любимые блюда Бетти, принес его самое любимое вино. Часы показали полночь. Кейл подошел к фото Бетти задом наперед, медленно раздрапировал его. Как и было указано в книге, задом наперед, Кейл подошел к своему стулу и начал есть свою порцию ужина. "...избегайте смотреть на место напротив себя во время ужина. Это самое важное". Кейл погасил лампы, стоящие у фото. Ему очень хотелось посмотреть на стул на западе, но он боялся все испортить. Кейл сел на свое место, закрыл глаза. "Бетти, Бетти, Бетти", - повторил он. "Здравствуй, Бетти!" - подумал Кейл и начал медленно открывать глаза: на стуле напротив никого не было. - А-а-а-а! - взревел Кейл. - Везде обман! Проклятые цыгане! Это я, легковерный дурачок, убитый горем, купился на их удочку и эту чепуху! Будьте вы прокляты! Он перевернул стол. Все приборы побились, по всему полу разлилось красное, как кровь, вино. Его запах смешался с запахом ладана для вызывания мертвых и сладковатым запахом цветов. поломанных и прилипших к разлитому вину. "...повторите для тени бессловесное разрешение уйти..." Но Кейлу больше не было дела до того, что было написано в этой книге. Он наступил на нее ногой. Красное вино, будто пятно крови, украсило пожелтевшую бумагу. 4 Кейл подскачил на подушках. - Бетти! Бетти... Я схожу с ума... В ушах стоит твой пронзительный крик, но ты никогда больше не закричишь, ты не можешь кричать... И вся эта цыганская ересь... Он с удивлением увидел, что дверь распахнута, а в нос ударил едкий запах мертвечины. Твой образ по-прежнему Нарисован на моем сердце, Вцарапан в мою душу, Выгравирован в моей памяти... - Какая-то чертовщина! Почему мне постоянно кажется, что ты здесь! "Потому, что я здесь", - прошептал Бетти. - "Но ты этого никогда не узнаешь"... Кейл, словно в каком-то кошмаре, снова заснул, а когда проснулся - на столе стоял завтрак и чашка кофе. По всему дому разносился запах ароматической сигареты, которые любил Бетти, смешанный с запахом гниения. - Что-то не так, - сказал сам себе Кейл. Часть 2 Кейл привык, что каждое утро на столе стоял завтрак, чашка кофе и сигарета, а когда возвращался домой - дом всегда был чисто убран. Кейл склонен был поверить в домового, потому что никак не мог объяснить происходящие в последнее время чудеса. Шло время. Время сглаживало боль, как размывка в фотошопе линии изображения. Все забывалось, и Кейл все меньше стал оплакивать Бетти, все меньше тосковать. - Любовь умерла. - Но любовь же сильнее жизни и смерти? В глазах Кейла вспыхнул какой-то давно угасший огонек, но вскоре потух. - Я устал от этого напыщенного романтизма. Моя любовь умерла... Твой образ по-прежнему Нарисован на моем сердце, Вцарапан в мою душу... Где же ты, Вечная Любовь, которая сильнее Жизни и Смерти?? Оскар Уайльд обманул! Сказочник-утопист. Где же то милое время, в доме, увитом плющом и белыми розами! Безжалостное время, в доме, увитом плющом и белыми розами! Безжалостное время... Вокруг кипит жизнь, а он - гниение, испорченный биоорганизм, которому место на кладбищенской свалке! В каждом зеленом листочке, на которое село насекомое, кипит жизнь. В каждом жучке, в каждой травинке! В каждом лучике Солнца. Он - разложение. Гниющее чрево. Засохшее дерево. Мертвый свет луны. Скопище могильных червей. - Бетти, я люблю тебя! Ты всегда будешь моим. - Да, я всегда буду твоим... - проговорил скитающийся по городу под дождем сосуд для могильных червей. 2 - Это у ТЕБЯ надо спросить, что происходит! - закричал новый приятель Кейла. - Или ты слепой, или делаешь вид, что не видишь, не чувствуешь этого тлетворного запаха, который с каждым днем становится все сильнее. Этой зловонной слизи на полу. Червей. Твой дом полон жужжащих насекомых, будто в склепе! Они роятся и жужжат! И ты МНЕ говоришь, что происходит! - Я не знаю, что это... - обессиленно сдался Кейл. - На нас навели порчу! Кейл нашел номер одной старухи, которая имела некие навыки в области магии. По крайней мере она так писала. Войдя в дом, старуха скривилась и стала делать какие-то знаки, приговаривая: - Фу, фу, фу! Чур, чур! - Вы тоже заметили? - смущенно спросил Кейл. Старуха скривила тонкие губы в ухмылке. - Что это, скажите, порча, да? - Кто вызывал, тот и знает, - ехидно проговоила старуха, стоя у двери. - Кто кого вызывал? - Вот кто вызывал, тот пусть и расскажет. Того вызывал, кто в этом доме поселился. Дрожащими руками Кейл протянул старухе деньги. - Обряд не был завершен. Завершите обряд и он уйдет, - уже более серьезно сказала старуха, пряча деньги. - А я порог этого дома больше не переступлю. Она молча ушла. Кейл начал подниматься по лестнице. Он видел следы, ведущие наверх, на чердак. Везде были лужицы зловонной жижи, в которой копошились черви. Кейл медленно поднимался наверх. Дрожащими руками он подергал чердачную дверь. - Бетти? - тихо и неуверенно позвал он. - Открой дверь, я знаю, что ты там. Никто не ответил. Сильнейшая вонь разложения ударила в нос. - Бетти, открой мне двери, - тихо добавив: - любимый мой... - Не смей меня так называть! - послышался голос за стеной и глухие рыдания. Кейл дернулся. В голове с трудом укладывалось, что все реально. Над головой вились мухи-падальщицы, издавая жуткое гудение. - Ты предал нашу любовь! - снова послышался голос из-за стены. - Бетти... открой дверь... я не люблю его! - Не лги! - снова послышались рыдания. - Я не предавал любовь. Ты навсегда со мною, в моем сердце. Но я больше не мог терпеть эту муку один... в моей душе поселилась пустота.. я люблю тебя до сих пор... открой мне пожалуйста двери... - Я не верю тебе... - Бетти, пожалуйста... Я так тосковал по тебе!.. За стеной воцарилось молчание, нарушаемое прерывистыми всхлипываниями. Наконец щеколда повернулась, дверь открылась нараспашку. Из чердака с гудением вылетел рой каких-то насекомых. Кейл заглянул в комнату. Он увидел фигуру, с которой капала слизь. - Боже мой... - прошептал Кейл. - Бетти... - Прости, что не обнимаю тебя, Кейл, я не в лучшей форме... Увидев копошащихся под плащом червей, Кейл остолбенел. - Зачем ты сделал это со мной, Кейл? - Бетти уставился на него глазами из-под маски, которых почти уже не было. Из которых бежала жидкость. - Прости, Бетти. Я был одержим безумием любой ценой вернуть тебя. Я не ведал, что творю... Я все исправлю. Я найду книгу... ту самую... я довершу обряд... Из-под маски послышался глухой смех. - Не терпится избавиться от меня, Кейл? - Бетти, я люблю тебя. Но это бессмысленно. Ты мучаешь и себя и меня... - Хорошо же ты любишь меня, что едва встретишь, спешишь уложить в могилу, теперь я вижу искренность твоих чувств, Кейл. - Это ужасно... все это... - Это только оболочка! - сказал Бетти, махнув рукавом, из которого упал могильный червь. - И пусть оно разлагается, мой дух остался прежним. - И какое у нас будущее?! Смотреть, как ты медленно разлагаешься, как наш дом наполняется могильными червяками? - Чем ты раньше думал, когда делал это! - Бэтти сел в старое кресло. вскоре возле него образовалась лужа слизи. - Ты прав... Я просто хотел убедиться... Неси книгу. Я спрятал ее за камин. Жду тебя здесь. Уже сам ступая, будто на ватных ногах, Кейл стал медленно спускаться вниз. Книга действительно была за камином. Будто в трансе, он поднялся наверх и дрожащими руками раскрыл ее. - Читай, - сказал Бетти, безо всяких эмоций в голосе. - Я готов. - Я не могу, - сказал Кейл и книга упала к его ногам. - Я все еще люблю тебя, Бетти... - из его глаз потекли слезы. - Нет выбора, - холодно сказал Бетти. - Читай... - Я не смогу расстаться с тобой... не хочу... Я люблю тебя, - продолжал Кейл. - Читай, - все тем же тоном сказал Бетти. - Скоро я растекусь и расплавлюсь. Окончи наши страдания. Кейл опустился на колени. Взял книгу. Глаза застилали слезы. Он листал страницы, залитые вином. - Иди, иди, уходящая тень Бетти, - дрожащим голосом начал Кейл. я разрешаю тебе вернуться на свое собственное место... Фигура Бетти затряслась, будто ее стал трясти некто невидимый. Задом наперед он попятился к выходу и шел так, будто его сзади тянула невидимая рука. Это было похоже на сцену из фильма ужасов, только наяву. Кейл выбежал на лестницу, по которой, все так же продолжая трястись, задом наперед шел Бетти. Он точно также и вышел из дома. Кейл так и остался стоять, смотря на раскрывшуюся дверь. Кейл поймал такси. Как хорошо, как спокойно стало теперь! Он наслаждался умиротворением души. Но песня, игравшая у водителя, заставила его вздрогнуть. I'd sacrifice, sacrifice myself to you… - Выключите, пожалуйста, эту песню, - попросил Кейл. Ему ударил в нос тлетворный запах разложения. И только тут он понял, что сидит в катафалке. Кейл с ужасом выглянул в окно: вокруг могильные холмы. Водитель повернулся к нему и Кейл увидел изъеденное червями лицо Бетти. - Эх, Кейл! - сказал он. - Если бы ты не пролил вино на страницу, то разглядел бы последнюю строку и завершил бы ритуал, и мы с тобой никогда не встретились бы. Но, видно, судьба... А, знаешь, какими там были последние слова: "И пусть воцарится между нами любовь навсегда, да будет так!" - он издевательски захохотал.