Рваное ухо или В погоне за модой

Летний полдень. Жарко. Хочется пить. Вхожу в бабушкин двор, прямиком направляюсь к колонке. Нажимаю на тугую ручку. Тугая струя бьет в рештак, положенный для стока воды. Вода – почти ледяная. Пью, пока от холода не начинает ломить зубы. Вытираю рот ладонью. Иду в беседку. Здесь – даже в жару – тенистая прохлада. Беседка расположена между двух огромных тополей. В беседке сидит бабушкин сосед и папин одноклассник дядь Колька. Когда я был помладше, то называл его просто – Колька. Не знаю почему. Просто с самого детства так и называл – Колька! А теперь как-то неудобно. Ведь он же папин одноклассник, значит мне годится в отцы. И я стал называть его – дядь Коля. Дядь Коля не женат, и, по-моему, никогда не был женат. Я не помню. Сколько себя помню, а помню я себя уже лет шестнадцать, он всегда жил здесь – в бабушкином дворе. Вместе со своими старенькими родителями: дедом Ваней и бабой Пашей. Дядь Коля иногда пил, но пил тихо. Напившись, никогда не буянил, сидел в беседке и улыбался. А когда совсем пьянел, то засыпал тут же в беседке на скамейке. А если дядь Коля не пил, то всегда читал. Читал все подряд, даже у меня раньше брал детские книги и тоже читал. Вот и сейчас дядь Коля сидит в беседке – читает. Я вхожу в беседку, протягиваю руку. - Здоров, дядь Коль! (Сейчас он как обычно ответит: Здоров, Андрюха – рваное ухо!) - Здоров, Андрюха, - дядь Коля внимательно смотрит на меня и внезапно нарушает традицию, - Андрюха – проколотое ухо! Я – доволен. Только вчера вечером Саня проколол мне ухо. Я заранее прихватил на футбол из дома иголку и баночку из-под детского пюре, куда я налил немного папиного одеколона «Тет-а-Тет». После тяжелого матча, в котором наша команда одержала победу с минимальным перевесом, все игроки пошли купаться на ставок, вот тут Саня и проколол мое левое ухо. Все пацаны знают, что серьгу надо носить обязательно в левом ухе. В правом ухе серьги носят только голубые. Саня так ловко проткнул мочку, что я даже не почувствовал боли. Комарик и тот сильней кусает. Потом он вставил в прокол старую бабушкину сережку. Я нашел ее в ящике этажерки, где бабушка хранила всякий ненужный хлам, который ей жалко выбрасывать. Сережка – металлическая, с ярко-красным камешком. Я взял плоскогубцы и оторвал камешек вместе с железкой, в которую он был вставлен. Осталась только тоненькая дужка. Вот ее и вставил мне в ухо Саня. - Надо бы золотую серьгу! – сказал он, - Или хотя бы серебряную! Чтобы ранка лучше заживала и не гноилась. Но ничего и так сойдет. Каждый день протирай и ранку, и сережку одеколоном! - Хорошо! – сказал я, - Буду протирать! Вечером я так долго вертелся перед зеркалом разглядывая свое новое украшение, что мама не выдержала. - Нет что-нибудь умное придумать! – возмущенно сказала она, - Он будет себе в ухо всякую гадость пихать! - Но ведь красиво же! – возмутился я, - Ты тоже сережки носишь! И никто не говорит тебе, что это гадость! - Женщинам положено носить в ушах сережки! – твердо ответила мама, - Кроме того, эти сережки – золотые! Они кучу денег стоят! - Я за лето тоже заработаю на золотую сережку! – пообещал я, - В школе все ахнут! - Если ты в школу с этой дурацкой сережкой придешь! – мама начинала сердиться, - Я – первая ахну! Папа ничего не сказал, просто пожал плечами. Утром я отправился гулять с самого утра. Нарочно зачесав волосы за уши я бродил по улицам, вертелся возле магазина, выпил три больших бокала кваса, выстояв длинную очередь. Я здоровался со всеми знакомыми, а иногда даже с незнакомыми мне людьми. Никто даже не обратил внимание на ту красоту, что я носил в своем левом ухе. Я утешал себя тем, что взрослые слишком заняты своими никому не нужными смешными делами, и у них нет времени смотреть по сторонам. Вот поэтому они и не смогли разглядеть самого модного парня. И когда дядь Коля все-таки заметил мое проколотое ухо, я был на седьмом небе от счастья. - Тебе нравится, дядь Коль? - Что нравится? - Как что? Серьга моя! - А ты что, казак? – спрашивает он. - Почему, казак? – в свою очередь спрашиваю я. - Потому что казаки носили серьги! – объясняет он, - Вот посмотри! Он показывает книгу которую читает. На обложке нарисован бородатый казак с большим чубом выбивающемся из-под красной шапки. Казак сидит на коне, в правой руке он держит копье. В правом ухе казака – большая серьга. - Д.И. Петров(Бирюк) – «Степные рыцари»! – читаю я название книжки, и спрашиваю, - А что этот казак – голубой? - Какой голубой? – не понимает дядь Коля. - Вот ты, дядь Коль, отсталый! – смеюсь я, - Голубой – это тот мужик которому не женщины нравятся, а мужики! Понятно? - Понятно! – хмыкает дядь Коля, - Нет, не думаю, чтобы этот казак был голубым! Ха-ха! Придумают же – голубой! - А зачем же он тогда серьгу в правое ухо вставил? – не унимаюсь я, - Ведь все нормальные мужики носят серьги только в левом ухе! Это всем известно! - Серьга в ухе у мужчин-казаков указывала на роль и место казака в роду! - объясняет мой собеседник, - В левом ухе носил серьгу единственный сын у одинокой матери. Серьгу в правом ухе носил последний в роду, где не было наследников по мужской линии. Ясно? - Ну не знаю, - я не очень верю в то, что мне сказал дядь Коля, - Откуда ты это знаешь? - Книги надо читать! –дядь Коля улыбается и хитро подмигивает. - Я читаю, сам знаешь! Кстати, а эта книга про что? - Про казаков! - Ясно, что не про индейцев! Я про казаков люблю! Дашь потом почитать? - Сам прочту, потом дам! Бабушки дома нет, я сижу на скамейке и раздумываю о том, может ли казак с серьгой в правом ухе быть голубым? Подходит дедушка. - Привет, деда! - Привет! А ты что решил в пиратов поиграть? - Почему в пиратов? - А помнишь мы с тобой в кино ходили? Про пиратов? - Помню! «Пираты Тихого Океана»! - Так там все пираты с серьгами в ушах были! - А они эти серьги в правом или в левом ухе носили? - Не помню! А тебе зачем? - Просто интересно. - Не помню! Дедушка присаживается рядом, но тут же вскакивает и хлопает себя ладонью по блестящей от пота лысине. - Совсем забыл! – кричит он, - Я же сейчас в клубе был, там ветеранов собирали! А когда обратно шел, твоего друга встретил! - Какого? - Этого, как же его… Димку! Вежливый такой! Поздоровался со мной, про здоровье спросил! Он кстати к тебе пошел! - А что же ты мне сразу не сказал? - Говорю же – забыл! Я вскакиваю и бегу домой. Димка точно позавидует моей сережке. Мой друг стоит у моей калитки, рядом с ним стоит еще кто-то. Подхожу ближе. Это же Ромка – еще один друг. Друг детства! Его бабушка живет рядом с моей второй бабушкой. А Ромка все детство прожил там. Когда я приезжал мы с ним играли. Наши родители одно время ездили друг к другу в гости. Ну и мы с Ромкой в силу этих обстоятельств дружили. Последнее время видимся редко. Ромка иногда приезжает с маленьким магнитофоном «Электроника-302» записать новую музыку. Я и сейчас вижу очертания магнитофона в цветастом пластиковом пакете. Ромка – невысокий парень плотного телосложения с непропорционально короткими ногами. Одет в потертые индийские джины «Miltons», белые кроссовки «ROMIKA» и в клетчатую рубашку с коротким рукавом. Модная прическа ежиком впереди, а сзади волосы до плеч. Ромка вообще считает себя модным парнем. Мы здороваемся. - Ты где бродишь? – шутливо ворчит Димка, - Вон к тебе Ромыч приехал! - Да так, по делам ходил! – равнодушно отвечаю я поворачиваясь к друзьям левым боком, чтобы им была видна серьга в ухе. Но никто не видит. - Есть что новое из музыки? – ломающимся баском спрашивает Ромка, - Что-нибудь модное? - Что-то есть, - я обижен невнимательностью приятелей, - «Наутилус Помпилиус», «Кино» - самые модные сейчас группы. Из запада - «Blue System», «Бон Джови» - пластинку купил. - Хэви метал есть? – басит Ромка - «Ария», «Черный кофе», «Accept»! - «Accept» - новый? - Да фиг его знает, я только месяц как записал! Для меня новый! А ты, что, старый слушал? - Нет, просто название знаю! Модное! - Тогда чего выделываешься? Пошли! Мы входим в дом. Мама возится на кухне. Ромка и Димка здороваются с ней. Идем в мою комнату. Ромка достает свой магнитофон, я включаю кассету с альбомом «Кино» «Группа Крови». - А ты что ухо проколол? – спрашивает Ромка. Наконец-то! Я уже забодался голову выворачивать, чтобы они увидели. Чуть шею не свернул. - Да! – небрежно отвечаю я, - На днях! Сейчас модно! Чуть заживет, мама обещала серебряное колечко купить! Или золотое! - Класс! – восхищается Ромка. - Мне не нравится! – вдруг заявляет Димка, - Я никогда не проколю себе ухо! - Я хочу! – Ромка забывает про музыку, - А ты можешь мне сейчас проколоть? - Легко! – отвечаю я, - Ничего сложного! Только надо сразу в прокол что-нибудь вставить, чтобы не заросло. - Ты, главное, проколи! – Ромка даже дрожит от нетерпения, - У моей бабушки в шкатулке лежат серебряные серьги-колечки. Ты проколи, а я приеду и сразу колечко вставлю. Бабушка все равно их не носит. Приношу большую иголку, которую мама называет «цыганской», протираю ее одеколоном. Ромка доверчиво подставляет левое ухо. Мну пальцами мочку, выбираю середину и втыкаю иголку. Ромка вскрикивает. Иголка идет очень туго, я слышу, как в мочке что-то хрустит. Мой приятель кричит снова. - Не ори! – сквозь зубы предупреждаю его, - Мама услышит – всем попадет! Ромка стискивает зубы, Димка добавляет громкость. Мне с большим трудом удается проткнуть мочку насквозь. Ромка тихо постанывает. Игла торчит в ухе. - Так и иди домой! – смеется Димка, - Скажешь, что так сейчас модно! Ромка молчит, сидит бледный как мел. Я вытаскиваю иглу. - Чего сидишь? – смеется Димка, - Мчи домой – вставляй свое колечко пока прокол не затянулся. - А музыку? - Завтра приедешь! Ромка прячет в пакет магнитофон, который он так и не успел включить, прощается, уходит. Мы идем гулять На следующее утро меня будит мама. - Вставай, сынок! – говорит она, - К тебе Ромка приехал! - Сколько время? – спрашиваю, не открывая глаз. - Половина девятого! - Скажи, что я уехал на рыбалку рано утром! – говорю я и тут же проваливаюсь в сон. - Сынок! – смеется мама, и тормошит меня за плечо, - Вставай! Вот он – Ромка! В твоей комнате! Я приоткрываю один глаз и вижу сидящего на стуле Ромку. У него озабоченное лицо. Закрываю глаз и засыпаю. - Все, буди его сам! – мамин голос звучит где-то далеко. - Андрюха! Вставай! – бубнит приятель противным голосом и трясет меня за плечо. - Если я встану! – бурчу я, - То ты – ляжешь! - Вставай! Вставай! Вот настырный попался! Медленно открываю один глаз, затем – второй. Сажусь на кровати. Делаю резкое движение. Ромка отскакивает на два шага. - Не бойся! – смеюсь я, - Солдат ребенка не обидит! Чего так рано приперся? Музыку писать? - Музыка подождет! – почему-то шепотом отвечает Ромка, - Я не могу серьгу в ухо вставить! Может уже заросло? Попробуй ты, а! Я встаю, иду умываться и чистить зубы. Потом нарочно долго навожу себе кофе, забыв про приятеля. Так же долго пью его. Ромка сидит на стуле, ждет. Я включаю вертушку, ставлю диск «Арии». Только после этого смотрю на Ромку. - Где твоя серьга? Он вскакивает, достает из кармана носовой платок, разворачивает его. Вижу красивое серебряное колечко средних размеров. Мне тоже хочется себе такое. - Слушай! – говорю я, - У тебя же еще одно такое есть! Может сменяемся на что-нибудь? - Я когда сам пытался вставить одно колечко уронил! – отвечает Ромка, - а оно покатилось и в щель в полу провалилось! Теперь вот, одно осталось. Но ты не думай, если бы у меня два было, я бы одно тебе просто так подарил! - Спасибо! – вздыхаю я, принимаясь рассматривать Ромкину мочку. Она покраснела, напухла. Из микроскопической дырочки выступила красная капелька. - Давай серьгу! - На, держи! Я пытаюсь вставить серьгу в дырочку, спустя какое-то время, мне это удается. Но никак не удается вытащить ее с другой стороны. - Не получается! – говорю я приятелю, - Заросло уже, наверно! - Прокалывай заново! – твердо говорит Ромка, - Мне очень нужно! Я беру иголку, протираю одеколоном, резко колю многострадальное Ромкино ухо. Он орет как потерпевший, я выкручиваю громкость на максимум. В дверь стучит мама. - Сделай музыку тише! – кричит она. - Сейчас, мама! – обещаю я вытаскивая иголку, - Сейчас! Снова беру серьгу и пытаюсь вставить ее в свежий прокол. Серьга снова не лезет. Она словно во что-то упирается. Давлю сильней! Кожа на мочке натягивается, белеет, трещит. - Не лезет! – шепчу я. - Дави сильней! – шепчет Ромка, не разжимая губ. Я давлю, кожа лопается. Ромка издает такой пронзительный и продолжительный крик, которому бы позавидовал и Валерий Кипелов, поющий на пластинке. От этого крика у меня закладывает уши. - Сделай музыку тише! – снова стучит в дверь мама, - Что за дикие вопли? - Все, все, мам! – смеюсь я, убирая звук. Ромка разглядывает свое малиновое ухо в карманное зеркальце. - Красиво? – спрашивает он. - Красиво! – отвечаю я едва сдерживая смех, - И модно! - Модно! – улыбается Ромка, - Ну, я побегу! Надо чувакам показать! - А музыку писать? – удивляясь спрашиваю я. - Потом! – Ромка машет на ходу рукой и выбегает из комнаты. Я валюсь на кровать, сотрясаясь от приступов хохота. Только через десять минут окончательно успокаиваюсь. Встаю, подхожу к зеркалу вытаскиваю из уха серьгу.