Саласпилс

Я стояла на берегу небольшого озера. Оно маленькое, совсем не глубокое. Его-то и озером трудно назвать. Просто пруд, в котором плавали пустые бутылки, смятые коробки от сигарет, фантики от конфет и еще какой-то мусор. А вокруг осень! Золотая! Во всем великолепии окружала меня. А еще окружали бараки, обнесенные колючей проволокой, вышка, на которой когда-то нес свою караульную службу автоматчик. И самое страшное – вот это озеро. Навалилось, жгло видение, как будто с экрана телевизора сошла и воплотилась в реальность страшная картина: вереница испуганных, безвольных, обреченных на муки и страдания детей и взрослых под дулами автоматов и оскалами злых и голодных немецких овчарок медленно входила в широко раскрытый зев ворот, похожих на пасть какого-то огромного и ужасного дракона. На воротах по-немецки написано: Саласпилс. Концлагерь в небольшом уютном местечке близ города Риги. Тут же вспомнились слова услышанной когда-то песни: Детский лагерь Саласпилс, Кто увидел – не забудет… Не забудет… Это что? Насмешка? Людское бездушие? Или просто равнодушие, нас, сегодняшних, живущих и здравствующих. Аккуратные, чистые дорожки, по которым туда-сюда снуют группы экскурсантов. Трагические, скорбные лица столпившихся у озера гостей мемориального комплекса. Взволнованный голос экскурсовода: -Это озеро было выкопано ручонками маленьких детей… Я закрыла глаза и как будто услышала грубый окрик: -Грэбе! Шнеле, шнеле! Кляйнес русишес швайн… (Копай быстрее маленькая русская свинья!) Под дулами автоматов тяжело и бессмысленно работали, копали котлован своими маленькими, избитыми и израненными ручонками дети двух, трех, четырех, пяти лет. Здесь были не только русские: белорусы, украинцы, евреи и даже немцы. Детоубийцы с докторскими дипломами использовали маленьких мучеников Саласпилса в роли лабораторных животных, проводя на них опыты, а также для отбора крови для раненых немецких солдат. А еще детей заставляли работать. Это был тяжелый, бесполезный, изнуряющий труд, как выкапывание этого озера. Охрана лагеря каждый день выносила из детского барака в больших корзинах окоченевшие трупики погибших мучительной смертью детей. Они сжигались недалеко, прямо за оградой, или сбрасывались в выгребные ямы и частично закапывались в лесу вблизи лагеря. Какой меркой можно измерить процент человечности в человеке? Стоящие вокруг котлована в оцеплении фашисты, взрослые мужики с автоматами против маленьких и беззащитных малышей. Какой меркой можно измерить их процент человечности? Нелюди. Нечеловеки. Детский лагерь Саласпилс, Кто увидел, не забудет… Я открываю глаза. Озеро. К нему наклонились красивые, по-осеннему красивые клены, березы, ели, платаны. А в озере, как маленькие кораблики плавают золотые, красные, с зелеными прожилками листочки. А еще коробки из-под сока, пустые бутылки. Сюда, к этому рукотворному озеру идут и идут люди – взрослые и дети. И ветер гоняет по аккуратным дорожкам фантики конфет… А какой меркой можно измерить нашу человечность? Здесь когда-то лагерь был… Саласпилс, Саласпилс, Саласпилс… "...В лагере смерти Саласпилс мученической смертью погибли около 3 тысяч детей до 5 лет в период с 18 мая 1942 года по 19 мая 1943 года[1], и это только за один год. Тела детей были частью сожжены, а частью захоронены на старом гарнизонном кладбище у Саласпилса".